Элизабет Нотон: Жди меня

На глаза навернулись слезы. Она снова посмотрела на бумаги, пока ее мысли метались между рассказанной историей и лежащими перед нею фактами.

Фотографий, сделанных во время беременности, тоже нигде не было. Джейк сказал, что ей жутко не нравилось быть беременной и что ей не хотелось помнить о своем внешнем виде.

Но и фотографий, на которых она улыбающаяся, в больничном халате, не было. Как и тех, где она кормит грудью ребенка. Она поверила Джейку, когда тот сказал, что забыл принести с собой фотоаппарат в день рождения Рида.

Кейт побежала в зал, вытащила с полок фотоальбомы и просмотрела каждую страницу. Джейк держит новорожденного Рида. Джейк его купает. Джейк впервые дает Риду твердую пищу... Бог мой! Улыбающийся Джейк с Ридом по случаю первого дня рождения мальчика. Джейк был везде – на всех фотографиях. И ни одной фотографии ее и Рида, пока тому не исполнилось два года.

Ее охватила паника. Кейт всегда думала, что в их семье именно она фотографировала. Она даже не сомневалась в этом. Потирая рукой то место в груди, где у нее болело, она попыталась прочувствовать момент, но не смогла.

Джейк был врачом. И ее мужем. Она верила ему. Ей даже в голову не приходило не доверять ему. Зачем? Зачем ему надо было лгать?

«Нет, нет, и еще раз нет. Это не происходит на самом деле».

На ватных ногах она побрела назад в офис Джейка. Кейт сфокусировала взгляд на заключении от нейрохирурга, имя которого ей было незнакомо.

«Повреждение латеральной поверхности передней височной доли коры головного мозга в результате тяжелой травмы. Прогноз: амнезия, возможно окончательная и необратимая».

Окончательная потеря памяти. Кома. Три года.

Давясь слезами, Кейт продолжала просматривать бланки. Сердце сжало, когда она увидела подпись Джейка на нескольких документах. Он был лечащим врачом.

Ее лечащим врачом.

«Нет, нет, нет». Ее мужу никогда не позволили бы наблюдать за ее выздоровлением. Никогда. Даже через миллион лет. Хоть Кейт и не была врачом, она знала правила.

Пот, капельками собравшийся на шее, стекал вниз по спине. Должно же быть этому всему объяснение. Да хоть какое-то. Какое угодно!

Она выложила все бумажки из коробки, ведомая внезапной потребностью отыскать правду. В голове Кейт крутилась куча вопросов и воспоминания, неизвестно – настоящие или нет. Земля ушла из-под ног, когда она вытянула последний листок.

Ноги подкосились, и она упала на стул. На дне коробки лежала фотография. Крик застрял в горле. Дрожащими руками она достала фотографию, ее сердце пронзила острая боль.

Это была фотография маленькой девочки примерно лет пяти. Она сидела в лодке, а вокруг искрилась вода. Деревья тоже сверкали на расстоянии. Маленькая девочка с таким до боли знакомым лицом, с копной вьющихся каштановых волос и самыми зелеными глазами, которые Кейт когда-либо видела.

У девочки глаза Кейт. Та же форма, размер, цвет… Те же самые глаза, которые Кейт видит в зеркале каждый день.

О боже! Боже мой!

У нее перехватило дыхание. Внутренний голос подсказывал Кейт, что эта девочка никто иная, как ее родная дочь.

***

1. При ОКР у больного непроизвольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли (так называемые обсессии). Он постоянно и безуспешно пытается избавиться от вызванной мыслями тревоги с помощью столь же навязчивых и утомительных действий (компульсий). Обсессивно-компульсивное расстройство характеризуется развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий, а также разнообразными патологическими страхами (фобиями).

ГЛАВА 2

С обернутым вокруг талии полотенцем Райан Харрисон прошел по своему гостиничному номеру. Взяв с кровати дистанционный пульт, он включил телевизор и, пока искал канал Си-эн-эн, другим полотенцем просушил мокрые волосы, с которых капала вода.

В ванной все еще был включен душ, но даже он не мог заглушить слова песни «Будь что будет» из мюзикла «Мулен Руж», напеваемой голосом с явным акцентом. Она всегда пела после секса. Ему же петь не хотелось. Ему хотелось одного - кофе. Он думал позвонить в сервисную службу, но показываемая на экране суматоха привлекла его внимание прежде, чем он нашел телефон.

Там мелькали огни, куда-то карабкались люди и выли сирены. Журналист передавал вчерашние новости, пока Райан сидел на краю кровати и смотрел репортаж об авиакатастрофе в Сан-Франциско.

Сердце Райана тяжело стучало, а ладони вспотели там, где он сжимал полотенце. Он как будто вновь наблюдал за аварией самолета Энни. От этого воспоминания желудок скрутил спазм – острая, режущая боль, проникающая в самое сердце.