Елена Белкина: От любви до ненависти

Без пяти пять.

В обшлаге левого рукава — железка. Рука занемела держать ее.

Значит, так. «Немного денег опохмелиться…» Он дает или нет. Уходит. Правая рука бросает сумку с мусором, выхватывает железку. Прыжок вперед — и удар. Потом еще — лежачего. Не глядя на лицо, быстро обшарить. Взять бумажник и шампанское из пакета. Цветы растоптать.

Без двух минут.

Еще есть время.

Но позвольте! Ему ведь надо еще доехать до Нинки!

И тут Борис сказал себе, что он дурак. Да и Нинка не умнее. База ведь собирается рассекретить Нинку, он на ней жениться хочет! Зачем ему теперь маскироваться и менять свой шикарный «Дендровер» на какую-то задрипанную «Ниву»? Он на этом «Лендровере» сегодня и подкатит к ней — и, скорее всего, уже подкатил!

Железка со стуком выпала из рукава.

Борис побрел к своей машине.

Не переодеваясь, поехал домой. Только возле дома подъехал к мусорному баку, стоявшему у обочины, переоделся, выбросил тряпье. Какая-то старуха глазела на него во все глаза.

Вечером он не выдержал и позвонил. Ответил мужской голос.

— Здрасте, мне Петра Сергеича, — сказал Борис.

— Набирай правильно номер, морда! — ответил ему неотесанный голос.

— А вы не грубите! — прокричал Борис коротким гудкам.

Утром он звонить не рискнул.

Но тут — звонок его телефона, он бросился, услышал торопливый шепот Нинки:

— Мы идиоты, ты идиот, мы пропали, завтра свадьба, убей его, убей, убей! Завтра свадьба, а послезавтра летим на юг — и в круиз по Средиземноморью, я в море выброшусь, я не смогу, ты понимаешь? Потому что… Салон-магазин «Аэлита»? Нет? А не подскажете номер? Да, по справочной, конечно…

И Нинка положила трубку.

Сейчас вот поеду и задушу его голыми руками, тупо думал Борис. Или застрелю. Из чего? Поеду к байкерам, друзьям Ильи. Они умеют делать все, что можно сделать из металла. У них все есть. Нужен пистолет. Дорого? Ничего. Все деньги отдам.

И он поехал к Илье.

Нинка ждала его весь день.

Она ждала его и на другой день.

И во время свадьбы.

И даже в самолете, когда летели в Симферополь, оглядывалась.

И даже когда стояла в Сочи на борту морского лайнера — ждала.

И даже на самом теплоходе ходила и вглядывалась в лица пассажиров, будто думала, что Борис здесь, только загримирован.

— Ты чего? — спросил ее База, весь в белом, лоснящийся и счастливый.

— Качка. Тошнит.

— Ты чего? Полный штиль!

От тебя тошнит, хотела сказать Нинка. Но сдержалась.

Силы молодости и неистребимая способность радоваться сделали свое, на второй день путешествия Нинка посвежела, похорошела (хоть и так хороша была), База не мог нарадоваться на нее. Представлял своим дружкам (на теплоходе ведь чуть не целая их банда путешествовала с «братками» и женщинами всех категорий и мастей) и говорил, хихикая: «Моя маленькая любовь». Все знали, что это его жена, потому вели себя с Нинкой вежливо, а некоторые даже и изысканно, потому что среди бандитов оказалось немало народа с высшим образованиям, а кто и с двумя, из которых почему-то одно было обязательно или юридическое, или экономическое.

Нинка с удовольствием гуляла на палубе (загорать еще было рановато, пока не отошли от холодных российских берегов), ее учили играть на бильярде, и она очаровательно огорчалась, когда промахивалась, она играла по-мелкому в казино, она слушала музыку в баре и танцевала с кем-нибудь с разрешения Базы: сам он этого топтания терпеть не мог, вечерами для них устраивали концерты купленные для этого круиза известнейшие артисты страны.

Живи и радуйся!

И она радовалась — до вечера. Она не позволяла себе думать о вечере.

Но вечер неизбежно наступал.

И неизбежно приходило то, что она однажды впервые почувствовала с черным интеллигентным гостем Базы, а теперь, похоже, это перешло и на самого Базу.

Она не могла. Ее начинало мутить, ей становилось плохо. Пришлось прибегнуть к испытанному средству: к водке. Она выпивала несколько рюмок в баре — и могла сносить любовный жирный пыл Базы, тем более что (при ее-то умении!) его хватало на три-четыре минуты.

— Чего это? — удивлялся он. — Раньше ты не так!

— Это море. Это от качки, — объясняла она. — Я сама удивляюсь. Волна поднимет — и десять раз подряд кончаю.

— Да?

— Да.

Но у Базы везде свои люди, ему кто-то стукнул, что его жена по вечерам водочкой занимается.

Он устроил ей в каюте (трехместный люкс со всеми удобствами) разборку:

— Моя жена не будет ни пить, ни курить! Ясно? Особенно на людях!