Фэй Уэлдон - Ненавижу семейную жизнь

— Что бы ты там ни придумал, в свою постель я ее не положу. — Не надо бы Хетти этого говорить, она ступает на опасную территорию, сама это хорошо понимает, но удержаться не может.

— Господь с тобой, Хетти, ничего подобного у меня и в мыслях не было, — говорит Мартин. — Ты ведь не знаешь, о чем я думаю.

Вечно Хетти кажется, будто она знает, что происходит в его голове, и как же его это злит! Оба они принимают снотворное. Хетти засыпает, Мартин нет.

Мартина пугают его собственные мысли. Агнешкины слезы его возбуждают. Вскочить бы нагишом с постели и прямо сейчас оттрахать ее.

Она бы тогда перестала плакать.

Он мечтает об этом в журнале все дни напролет. Агнешка ведь его жена.

На днях она гладила, склонившись над гладильной доской, на ней была желтая кожаная юбка Хетти. Длинные ноги — голые, он видел, как играют ее мускулы выше колен сзади, и ему пришлось уйти в ванную, чтобы успокоиться. Нет, нет, он любит Хетти. Он не любит Агнешку. Хетти его женщина, ради нее он отказывается от встреч с девушками, которые заговаривают с ним на конференциях. Хетти мать его ребенка — Хетти, а не Агнешка, хотя, без сомнения, Агнешка больше заботится о Китти, чем Хетти. Китти уже знает довольно много слов, она произносит их чуть нараспев, как Агнешка, и чуть пришепетывает. “Боззе мой!” — лепечет она, копируя Агнешку. Хетти она не подражает, не чертыхается. Знает, что лучшее украшение маленькой девочки — добрый нрав и милота, а вовсе не напористая самоуверенность Хетти.

Он умиляется, видя, с какой нежностью Агнешка улыбается Китти, ее верхняя губа так восхитительно приподнимается, показывая зубы, — ни у кого на свете нет такой волнующей улыбки! И как тут не злиться на Хетти, это она заманила их всех в эту ловушку, поставила перед ним такую приманку. Что ж, сама заварила кашу, теперь пусть сама и расхлебывает. Мартин засыпает. Шестой час утра.

На следующую ночь он чувствует, что все, он больше ни минуты не может выносить Агнешкиных рыданий. И включает свет. Одиннадцать часов. Уже почти два часа, как все они легли спать: и Хетти, и Мартин, и Агнешка, и Китти, и даже котенок Сильви. Все ложатся спать рано, чтобы днем чувствовать себя бодрее.

Он встает и начинает тормошить Хетти:

— Послушай, Хетти, это невыносимо. Ты должна с ней поговорить.

Хетти с трудом выплывает из тяжелого постснотворного забытья и спрашивает:

— Что такое?

— Ты должна встать.

— Господи, Мартин, ну что тебе неймется? — говорит Хетти. — Ведь все так хорошо.

— Какая же ты бездушная, черствая, — говорит он. — Она же плачет, ты что, не слышишь?

— Ну и что, полячки любят плакать, — говорит Мартину Хетти. — Они этим славятся. Их так воспитывают. Если ей действительно так плохо, она может в любую минуту уйти. Она всего лишь наша прислуга.

— Она моя жена, — говорит Мартин. Говорит громко. Вот теперь Хетти наконец проснулась. Она сейчас произносила какие-то слова, она знает, но какие именно?

В соседней комнате Китти начинает плакать. Должно быть, Мартин ее разбудил. Хетти слышит, как Агнешка встает с кровати, берет Китти на руки и выходит с ней в кухню.

“Интересно, в чем Агнешка спит?” — думает Мартин. Раньше он не позволял себе об этом думать. Спит голая или, может быть, в ночных рубашках Хетти, которые она покупала еще до беременности и которые теперь ей стали тесны? Может быть, в той шелковой, полупрозрачной, бледно-зеленой, с большим вырезом, открывающим грудь, а на нее надевается что-то вроде пеньюара, чуть потемнее, с едва заметной претензией на стыдливость. Сейчас Хетти таких вещей себе не покупает. А когда покупала, он восхищался ими скрепя сердце. Его мать пришла бы в негодование от цены, отец изошел бы ядом по поводу непристойности. Сейчас Хетти натягивает на себя трикотажную майку, если холодно, а если тепло, ничего не надевает. Ему нравится, когда она не надевает ничего, но он уже так привык к ее телу. Оно нежное, красивое, родное, и он любит его, оно выносило его ребенка, но не обещает ему непредсказуемых открытий новизны. Сейчас ему хочется знать, какова Агнешка обнаженная. Он помнит, как вскоре после своего появления у них Агнешка демонстрировала ему танец живота. Интересно, она и сейчас занимается на этих курсах? Он не имеет понятия. Она его жена, а он знает о ней так мало.

Хетти надевает одну из рубашек Мартина — она ей до колен, — выходит в гостиную и видит там Агнешку с Китти. Мартин идет за ней. В интересах благопристойности он накинул на себя индийскую курту. Белая, из тонкого хлопка, доходящая до колен курта очень ему идет. Алистер привез ее Барб в подарок из Индии, решил, что это женская одежда, ну Барб и передарила ее Мартину. На его фигуре, с широкими плечами и узкими бедрами, она смотрится великолепно. Он в последнее время ходит в спортивный зал при их журнале. Сирилла заставляет. Агнешка всегда стирает курту отдельно, чтобы не потеряла белизну, и отглаживает так, что не остается ни складочки, ни морщинки.