Фэй Уэлдон - Ненавижу семейную жизнь

— Мы должны не только просвещать, но и развлекать, иначе нам хана, — говорит Гарольд, а у Мартина, как выяснилось, явный талант по этой части.

Мартин — защита и опора Хетти, ее союзник и друг. Он такой основательный, красивый, добротный, его щеки округлились от морковных запеканок с тунцом и прочих вкусностей, которые появились на семейном столе. Агнешка подает им борщ — это такой своеобразный суп из свеклы со сметаной, очень странный, но вкусный. Китти время от времени дают ложечку попробовать. Ребенку нужно обязательно давать непривычную еду, это способствует развитию вкусовых ощущений. Приносит Агнешка также коробки с черносливом в шоколаде, которые ее муж Аурек присылает ей по почте, выглядят конфеты непривлекательно, но очень вкусные.

Если бы не было у них Китти, если бы не крутилась в доме Агнешка, пошли бы они сейчас с Мартином в спальню и занялись любовью, а можно и прямо здесь, на диване, как когда-то. Но что было, то было, и что есть, то есть, и ничего тут не поделаешь.

Обычно в субботу утром Хетти и Мартин отправляются за покупками, и теперь это стало более увлекательным занятием, потому что появилось немного свободных денег. Агнешка остается с ребенком. Они проходятся по магазинам, заглядывают в лавку экологически чистых продуктов — что там новенького. Но сегодня Хетти нужно читать рукопись, и Мартин собирается идти один.

— Послушайте, Агнешка, — говорит Хетти, — а что, если вам пойти за покупками с Мартином, а я бы посидела с Китти. Вам надо почаще выходить из дому. А то вы все работаете да работаете.

— Я хожу на танец живота, — говорит Агнешка. — Это фривольный танец. Мне страшно нравится слово “фривольный”, я его только что выучила.

Она улыбается, хорошеет от улыбки, видно, она и в самом деле благодарна.

Мартин слегка удивлен, но говорит:

— И верно, почему нет? Идемте, Агнешка. Хотя интересного тут мало. Мне нужен только зеленый чай, так что мы пойдем в сторону китайского супермаркета.

Агнешка с Мартином уходят, но идут не в модный супермаркет, а углубляются в лабиринт пыльных, грязных улочек, по которым бродят наркоманы и то и дело грозят небу кулаком. Дома Китти куксится, капризничает, ее приходится брать на руки, забавлять, и поработать Хетти не удается.

Звонит Барб. Только вчера Хетти болтала за бокалом вина с ней и с Нишей, которая сейчас занимается Индией — издают там в основном пиратским способом, но сейчас солидные издательства начали публиковать переводы и даже платят, — Ниша только что поступила в “Динтон и Селтс”, поэтому ей надо помочь освоиться. У Барб грандиозная новость. Она говорит, что действительно беременна, те месячные ничего не значат, и ребенок Тэвиша, что ей теперь делать? Они с Алистером старались, но она уверена, что это все равно ребенок Тэвиша. В прежние времена можно было бы назвать другие числа, сказать, что ребенок родился раньше срока, но сейчас такое невозможно, от ультразвука ничего не скроешь: о детях еще до рождения узнают всю подноготную. Барб в панике.

Хетти с ужасом осознает, что сейчас, в таком состоянии, Барб поступит именно так, как посоветует ей она, Хетти. И потому она говорит: “Сомневаешься — воздержись”. И добавляет: “Обсудим все в понедельник”, хотя понедельник у нее до отказа забит разными встречами, а автор “СукТварей…” предъявляет ей претензии: почему никто с самого начала не убедил его, что название неудачное? Он хочет, чтобы его представляла Хилари, а не Хетти, и не только в Англии, но и за рубежом. Ведь сказал же он Нилу ясно и вразумительно, что больным с синдромом Туретта нужно разъяснять с помощью методов бихевиоральной психотерапии, что является оскорблением норм морали, а что допустимо. И одна только Хилари оказалась неравнодушной и обратила его внимание на это, возмущается он. Барб говорит Хетти, что у нее возникло подозрение относительно этого самого типа с синдромом Туретта: автор его просто придумал, чтобы выгоднее продать книгу, а теперь испугался, как бы его не разоблачили, и устраивает дымовую завесу. Барб умеет ясно и трезво разобрать все по косточкам, и Хетти эта ее способность восхищает.

Хетти ждет, что Мартин и Агнешка с минуты на минуту вернутся, но вот уже полдень, а их все нет. Почему она не пошла с Мартином? Они и без того слишком мало бывают вместе. И что ее дернуло предложить Агнешке пойти с ним? Почему надо без конца ублажать эту самую Агнешку? Она входит в ее комнату и осматривается. Раньше она никогда этого не делала, щепетильность не позволяла. На виду лежит казенного вида письмо из какого-то образовательного учреждения, судя по конверту, давно открытое. Она берет его и читает. До чего она опустилась?! Но это не письмо, это скорее официальное извещение на дешевой бумаге с размазавшимися черными чернилами от секретаря вечерних курсов, там говорится, что Агнешка пропустила слишком много занятий и потому отчислена. “Желающих обучаться у нас слишком много, поэтому мы вынуждены время от времени прибегать к подобным мерам”. Хетти кладет письмо в конверт, и как раз вовремя: Мартин и Агнешка втаскивают во входную дверь новенькую, баснословно дорогую детскую прогулочную коляску. Коляска ярко-красная с розовым, с мягкой обивкой, простеганная, действительно красивая — загляденье. Хетти вне себя от ярости. Это она должна была купить ее для Китти вместе с Мартином.