Сойер Беннетт - Дикарь (ЛП)

Все было кончено, без сомнения. Мне нужно отпустить это и найти способ, как закалить свое сердце. Сейчас это была моя жизнь, и я должен жить без нее.

Отец Гоуль вернулся в нашу деревню три дня спустя, и к нашему удивлению, он привел пятерых детей. Они побежали к своим матерям, все прослезились от радости, включая и меня. Сверх этого, он передал предложение о перемирии от Матика, которое включало семена, муку и такие вещи как одеяла и пластиковые брезенты. У Матика были хорошо развиты торговые отношения с другими племенами и речными торговцами. Они были более развитыми, чем мы, когда дело дошло до использования этих предметов для облегчения их жизни.

Все были поражены, с какой легкостью Матика пошли на мирное урегулирование. Хотя это стоило определенной цены. В обмен, мы должны были согласиться не нападать на них, и закрепить мир браком между племенами. Это помогло бы закрепить постоянные отношения и позволить увеличить численность обоих племен. Пока они находились в мире с нами, Матика все еще продолжали воевать с другими племенами, и вдобавок, мы должны были стать их союзниками.

Я был зол из-за этих условий, по-прежнему жаждал мести, но старейшины и большинство соплеменников согласились, что так будет лучше всего.

Пир продолжается, полная луна низко висит над деревней, звезды отражаются на бархатном темном покрывале неба. Большинство из домов закончены, мы прекрасно расположились. Я продолжаю все еще носить одежду, которую привез с собой. Многие соплеменники поддразнивают меня за это, но в хорошем смысле.

Я думаю, она заставляет меня чувствовать себя ближе к Мойре, зная, что она когда-то купила ее для меня, к тому же это часть культуры, к которой я когда-то был причастен и в которую мог прочно влиться. Так же как я пытался сохранить свои старые привычки, когда был в штатах, так и тут, я использую новоприобретенные навыки.

Краем глаза я замечаю движение, и оно привлекает мое внимание, Тукаба подходит ко мне, ее глаза опущены. Она протягивает мне банановый лист, наполненный мясом и фруктами.

Я забираю его и говорю:

— Спасибо.

Она разворачивается, но затем вновь оборачивается ко мне, ее глаза все также опущены и она спрашивает:

— Тебе что-нибудь еще нужно?

— Нет, спасибо, — отвечаю ей с мягкой улыбкой. — Мне хватит. Ты должна сама что-нибудь поесть.

Опустившись на колени передо мной, она смотрит прямо мне в глаза, это что-то новое, и говорит:

— Ты не прикасался ко мне с тех пор как вернулся. Я доступна для твоих нужд.

К моему удивлению, Тукаба разворачивается ко мне попкой и начинает опускаться щекой к земле.

Ее тело все так же красиво для меня, темно-карамельная блестящая кожа, черные волосы ниспадают на ее лицо. Ее киска открыта для меня, я даже вижу, как сквозь лобковые волосы блестит ее желание в лунном свете. Но мой член даже и не дернулся. Предательское тело.

Потому что он принадлежит чертовой Мойре.

— Прости, Тукаба, — говорю я ей. — Пожалуйста, встань.

Она сразу же вскакивает на ноги и поворачивается ко мне.

— Я не понимаю. Раньше ты всегда хотел меня.

— Я знаю, — тихо я отвечаю. — Но я изменился с тех пор как ушел. Теперь я хочу другого.

Думаю, в большинстве случаев, многие могут посчитать эти слова грубостью, но в нашем обществе это не так. Тукаба не знала ничего другого, кроме как быть лишь средством для моего освобождения, так как наши устои не предусматривают ухаживания и соблазнения. Женщины здесь существуют только для того, чтобы их брали. Это их работа, если мужчина хотел взять женщину в жены, он брал ее. Если нет, она была счастлива удовлетворять остальных соплеменников.

Это было очень просто.

Намного проще, чем то, что я оставил позади с Мойрой. Это было невероятно сложно, запутывало и подавляло. И я жутко скучал по этим ощущениям.

Тукаба понимающе улыбается мне и уходит. Я несколько мгновений смотрю на нее, затем опускаю взгляд на еду в руках. Беру кусочек жареного дикого кабана, закидываю его в рот и задумчиво его жую. Я обвожу взглядом деревню и вижу, что все счастливы. Счастливы вернуть своих сыновей и дочерей, и счастливы от того, что больше не потеряют людей от набегов Матика. Они довольны, и я ясно осознаю, что я также доволен.

Я доволен настолько, насколько это возможно, потому что в моем сердце все еще брешь, которая может быть заполнена лишь одной женщиной.

— Заметил, ты опять отверг Тукабу, — говорит Парайла, присаживаясь на землю рядом со мной.