Татьяна Корсакова - Печать василиска

Девчонка барахталась в болоте. Теперь, когда их разделяло каких-то несколько метров, он мог ее видеть. Он, конечно, не кот, но в темноте видел получше многих людей. Девчонка тонула... Вытаскивать пришлось за волосы, грубо, без изяществ, зато наверняка. Вытащил, перенес на дорогу, развернул лицом к поместью. Все, пусть идет домой – путешественница.

А она не пошла, плюхнулась на землю, разревелась, как маленькая. В комнате у постороннего мужика ночевать не маленькая, со второго этажа прыгать не маленькая, и в болоте тонуть тоже не маленькая, а тут гляди ж ты! А он – козел! С такими делами справлялся, репутацию имел безупречную, специалист экстра-класса! А тут такой прокол! Какая-то соплячка едва не уделала. И сама едва на тот свет не отправилась. Вот так хорошо он ее охранял...

Девчонка выла минут десять, а потом, наконец успокоившись, побрела к поместью. Гришаев шел за ней почти по пятам, а потом, когда дверь парадного входа захлопнулась у нее за спиной, обошел дом по периметру. Есть у него еще одно дело, не терпящее отлагательств...

На второй этаж он забрался по водосточной трубе. Цепляясь за плети винограда, по узкому карнизу подполз к черному провалу открытого по случаю небывалой жары окна. Несмотря на царящую в комнате темноту, господа Ивановы не спали. Господа Ивановы ругались. Точнее, ругалась Эллочка, а муженек по большей части отмалчивался да, судя по характерному бульканью, запивал стресс спиртным.

А стресс у него был, да еще какой стресс! Своими собственными руками едва не отправил на тот свет человека. Эллочке, видите ли, понравился Алевтинин перстенек, Эллочке перстенек захотелось до зарезу. А тут такая удача: идут они с Русалочьего озера и буквально налетают на эту маленькую прошмандовку. Прошмандовака, стало быть, это Алевтина. То, что это она, а не кто-то другой, Эллочка носом почуяла – духи какие-то особенные унюхала. Вот ведь баба сволочная! У него, у Гришаева, зрение кошачье, а у этой, выходит, – собачий нюх. Сам-то он эту парочку заприметил, уже когда несся к Настасьиной топи, еще удивился мимоходом, чего это они посреди ночи разгуливают. Кстати, неплохо бы выяснить – чего...

Вадим Семенович, видать, жену свою очень любил, коль рискнул ради бабьей блажи пойти на преступление, напасть на беззащитную девушку. Убивать он ее не хотел – боже упаси! – просто собирался в темноте колечко умыкнуть. А девушка оказала сопротивление и как-то – ну совершенно без посторонней помощи! – очутилась в болоте.

Гришаев слушал этих двоих и скрипел зубами. Вот ведь уроды! Ну ладно, позарились на кольцо, ну не вышло, так будьте же людьми – помогите человеку из топи выбраться! Не помогли... Ладно, с этими двумя он разберется позже. Сейчас не мешало бы глянуть, чем его подопечная занимается.

Подопечная была не одна. Верный рыцарь Оленин уже вовсю старался, утешал прекрасную даму. А этот-то с какого перепугу не спит? Ну, вообще-то ясно, с какого перепугу: девчонка вон совсем невменяемая, такую бери голыми руками – сопротивляться не станет. Вообще-то в обязанности Гришаева блюсти душу подопечной от растления не входило, ему бы тело уберечь, но на сердце сделалось как-то паскудно. И вместо того чтобы уйти к себе, он засел на балконе...

В дверь постучали на рассвете. Товарищ Федор выглядел не просто испуганным, а смертельно испуганным, говорил, что нашел на берегу хозяина, совершенно мертвого. Гришаев ему почти сразу поверил, наверное, ждал от этого места какой-нибудь новой пакости. Дурачок не обманул, и у Гришаева появился повод на вполне законных основаниях побеспокоить влюбленную парочку.

Он успел к самому интересному: Оленин уже стаскивал с девчонки одежки, а девчонка вроде бы и не очень этого хотела. Пришлось вмешаться...

Завещание огласили вечером того же дня. И сразу же после оглашения началось представление, потому как оказалось, что с наследством дед перемудрил, оставил все движимое и недвижимое товарищу Федору. У Гришаева отлегло от сердца: если девчонке ничего от старика не перепало, значит, и со свету сживать ее уже незачем. А вообще как-то неожиданно все закончилось.

Но оказалось, что ничего еще не закончилось. Оказалось, все еще только начинается. Той же ночью девчонка еще раз решила совершить променад. К счастью, она воспользовалась дверью, а не окном, и Гришаеву не пришлось лазить по стенам. Настораживало другое: девчонка вышла из дому в одной ночной сорочке, странноватая экипировка для прогулки. Маршрут она выбрала привычный – к озеру. Шла быстро, но как-то неуверенно, пошатываясь. Напилась, что ли, с горя, что наследство не досталось? На бережку постояла секунду, точно к чему-то прислушиваясь, а потом шагнула в воду.