Патриция Симпсон - Полуночный шепот

– Ты уверен?

– Да-а.

– Марк, тебе необходимо посетить доктора. Возможно, у тебя пневмония или еще что-нибудь. Почему я не могу позвать к тебе врача?

– Мне не нужен доктор. Мне нужно только немного отдохнуть.

– Ты уверен?

– Да-а.

Джейми взяла поднос с едой, стоявший на ночном столике.

– По крайней мере, я могу что-нибудь сделать для тебя? - спросила она, став у его кровати.

Он покачал головой.

– Сегодня утром я передохну. А днем мы отправимся с тобой в лабораторию.

Джейми улыбнулась ему и пошла к двери.

– Ну, детка?

Джейми остановилась.

– Да?

– Не выходи за Бретта, если не любишь его. Я говорю серьезно.

Джейми попыталась забыть замечания Марка, но всю дорогу вниз по лестнице у нее в ушах звучал его голос. «Не выходи за Бретта, если не любишь его. Не выходи за Бретта, если не любишь его».

В кухне Джейми поставила поднос с тарелками в раковину и поднялась в главный холл. Но перед этим она задержалась у лестницы, взглянула вниз, в темный холл, в направлении двери в кабинет. Она проделывала это в своих ночных кошмарах сотни раз. Холодок пробежал у нее по спине, и волосы на голове зашевелились. В своих сновидениях она никогда не могла заставить себя отказаться подойти к кабинету, где снова и снова на нее мог напасть ужас.

Рука Джейми скользнула по колонне винтовой лестницы. Сейчас она не спала, а бодрствовала. Все происходило средь бела дня. Ничто не могло причинить ей вред. И она знала, что если хочет, чтобы ее ночные кошмары никогда больше не повторились, ей необходимо осмотреть кабинет. Она шагнула к затемненному холлу.

Дерево Небес.

Джейми посмотрела через плечо. Кто это говорит с ней? Она взглянула вверх, на лестницу. Затем обернулась в сторону холла. Нигде никого. Откуда же все-таки послышался голос? И так реально! С опаской и волнением она стала приближаться к двери кабинета.

По мере того, как Джейми приближалась к кабинету, шарообразная ручка двери постепенно становилась все больше и больше. На какое-то мгновение ей вдруг вспомнилась мелодия «Радость мира», вырвавшаяся из глубины ее сознания. Затем музыку прорезал крик ребенка, отзвук прошлого, заставивший Джейми вздрогнуть. Крик все продолжался, пока Джейми не превратилась в истеричную десятилетнюю девочку, какой была когда-то. Страх привел ее в знакомое до боли состояние транса, перенеся в прошлое, хотя она и знала, что бодрствует.

– Нет! - рыдала она, спускаясь к холлу и пытаясь подавить сидевший в ней страх, который даже двадцать лет спустя все еще охватывал ее. К тому моменту, когда она распахнула дверь в кабинет, она уже буквально задыхалась и была покрыта потом, хотя в доме чувствовалась прохлада.

– Разреши мне жить! - скулила она. - О, Господи, только оставь меня жить!

После взрыва рыданий она замерла на пороге кабинета, закрыв уши руками. Ей все еще слышалась рождественская музыка, перекрывающая какофонию из звуков клавесина, колоколов, голосов Барбары Стрейзанд и Перри Комо. Одна лишь музыка могла свести ее с ума. Но были еще и свечи, сотни свечей, красных и белых, ярко горевших, вспыхивавших с треском, отбрасывавших причудливые тени на стены и потолок. От них можно было ослепнуть.

Джейми зажмурилась, чтобы избавиться от наваждения. Она стояла в пустом кабинете, всего лишь в старом кабинете, заставленном покрытыми плесенью книгами в кожаных переплетах. И это было не Рождество 1970 года, а октябрь 1990. И она уже не десятилетняя девочка, которая только что потеряла родителей, погибших на шоссе, а взрослая женщина. Теперь я уже настоящая женщина. Настоящая женщина.

Она отняла руки от ушей. Потом заставила себя посмотреть в сторону балконной двери, открывавшейся в запущенный сад. Здесь она впервые увидела привидение. Здесь очень давно этот дух, возникший при отблесках свечей в разгоряченном воображении ребенка, впервые в канун Рождества принял материализованную форму.

Сначала она решила, что это дух ее отца. Она и думать не могла о том, чтобы бояться его. Однако ей было всего лишь десять лет. И мысль о том, что умерший отец посещает ее, приводила ее в ужас. И все же видение, мелькавшее перед ней, не походило ни на отца, ни на мать. Это был человек, одетый в странный черный костюм со старомодным шейным платком, заколотым красивой булавкой. У Джейми мурашки забегали по коже, когда она вспомнила, что видение обратилось к ней по имени. Она все еще видела эти серые губы, произнесшие ее имя, эту руку, протянутую к ней. - Джей-ми, Джей-ми!