Светлана Лубенец - Дневник первой любви

Конечно, есть еще Галя Долгушина. Тоже не подарок. Но ее наличие в нашем классе меня абсолютно не утешает.

Сегодня буквально на всех переменах девчонки опять обсуждали парней. Я была права: Игорь Александров нравится всем. Конечно, никто об этом прямо не говорил, но все было ясно по тем словам, которые в адрес его звучали: Игорь то, да Игорь се, да как он классно играет в теннис, да какие на нем моднючие джинсы… Можно подумать, что больше и поговорить не о чем. Я попыталась перевести разговор на то, что совсем обалдевшая англичанка уже назначила первую самостоятельную, так девчонки вместо самостоятельной принялись обсуждать серьги англичанки. Серьги, конечно, красивые. Я и сама обратила на них внимание. Но нельзя же все время говорить только о парнях, нарядах и украшениях.

Когда мама пришла домой с работы, я ее спросила, нельзя ли мне проколоть уши.

– Это еще зачем? – спросила мама, будто не знает, зачем прокалывают уши.

– У нас почти у всех девочек есть серьги, – объяснила ей я. – У некоторых даже по несколько пар. Золотые, серебряные… Стальные тоже бывают ничего… Оригинальные.

– Сначала научись убирать за собой постель, а потом уже будем говорить о серьгах, – рыкнула мама.

Не понимаю, почему непременно надо рычать?! Почему нельзя говорить спокойно?!

– При чем тут постель? Я сегодня просто не успела! – с обидой в голосе крикнула я.

– Ты постоянно не успеваешь!

– Ничего не постоянно! Я вообще не вижу связи между серьгами и постелью.

– А я вижу! Серьги – это принадлежность уже взрослой девушки, а у тебя еще сплошное детство!

Я не знала, что она имеет в виду: неубранную постель или мою детскую фигуру. А спрашивать не стала, потому что и так уже с трудом боролась со слезами. Неужели я тоже стану такой же бессердечной, когда вырасту? Неужели я так же буду унижать собственную дочь? Ни за что! Вот если бы я была собственной матерью, то обняла бы меня и сказала:

– Давай, доченька, купим тебе серьги попозже, а то сейчас совершенно нет на них денег.

Это же совершенно другое дело, когда нет денег. Можно и другую подобную причину придумать уважительную. В таком случае даже и обмануть не грех. Главное ведь, чтобы не было обидно. Но мама почему-то все время пытается уколоть меня побольнее. И что я ей такого сделала? Может быть, она меня не любит? Да, скорее всего, она меня не любит. Наверно, такую уродину нельзя любить…

Конечно, Игорь Александров тоже меня полюбить не сможет, когда по классу фланируют такие, как Настька Шевченко и предательница Наташка Погорельцева. Конечно, сколько бы Погорельцева ни пыжилась, до Настьки она все равно не дотягивает, но выглядит в сто раз лучше меня.

Вот я все время думаю, что любовь и дружба – это то, чего на самом деле не бывает в жизни. Люди думают, что они дружат, а на самом деле они просто собираются вместе для того, чтобы друг другу про себя рассказывать. Не станешь ведь всему классу рассказывать, какие тебе купили кроссовки или что тебе нравится Игорь Александров. Вот и приходится выбирать того, кто согласится это слушать. Наверное, Настьку слушать интереснее, чем меня. Ей родители такое покупают, что мне и не снилось. Например, наборы косметики. Возможно, Настька не только рассказывает Наташке про нее, но и дает изредка помазаться. А я что? Чем я могу похвастаться? Ничем.

А любовь… Любовь – это вообще непонятно что. Девчонки помешались на любви, как ненормальные. А Игорь, между прочим, ни на кого не смотрит. Я за ним специально наблюдала. Дай, думаю, посчитаю, сколько он знаков внимания кому-нибудь окажет. Так он никому не оказал! Разве что Машке Калашниковой – перед географией ей крикнул: «Отойди от шкафа! Не видишь, что сейчас карты свалятся прямо тебе на голову!» Машка отошла, а стопка карт действительно свалилась. Я думаю, Машке было приятно, что Игорь о ней так позаботился. Хотелось бы мне быть на месте Машки…

А еще я думаю, что любовь – это проявление самого ужаснейшего эгоизма. Вот, например, мне нравится Игорь. Очень может быть, что я к нему испытываю то, что как раз является любовью. И что? Я хочу, чтобы он обратил на меня внимание, был рядом со мной, держал за руку, а все девчонки бесились бы от зависти. Что это, если не эгоизм? И почему это назвали любовью?

В общем, я поняла, что названия и определения на самом деле могут здорово уводить в сторону от предмета и приукрашивать действительность. А если посчитать, что никакой дружбы и любви не существует, то можно презирать тех, кто до сих пор еще этого не понял.