Даниэла Стил - Колесо судьбы

— А что как он умрет? — спросила раз Тана с безжалостной прямотой. — Тогда ты останешься одна, без работы и без ничего. Если он тебя любит, мам, почему не женится на тебе?

— Мне кажется, нам хорошо и так.

Зеленые глаза дочери расширились и посуровели — точь-в-точь как у ее отца, когда он был в чем-нибудь не согласен с Джин.

— Я так не думаю. Артур обязан тебе большим, чем ты ему. Он очень даже неплохо устроился, черт побери!

— Для меня тоже это удобно, Тэн. — В тот вечер у нее не было желания спорить с дочерью. — Мне не приходится приспосабливаться к чьим-то капризам. Я живу так, как мне нравится, как я привыкла жить. Он берет меня в Париж, в Лондон или в Лос-Анджелес, когда мне этого хочется. Я не могу пожаловаться на жизнь. — Обе они знали, что это лишь часть правды, но теперь нельзя было уже что-нибудь изменить: Артур и Джин шли каждый своим путем.

Разбирая бумаги у себя на столе, она вдруг ощутила его присутствие. Так было всегда, будто когда-то давно в сердце Джин вживили радар, который мог засекать только одного человека. Неслышными шагами он вошел в ее кабинет из своего собственного и остановился, наблюдая за ее работой. Почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову.

— Здравствуй, — сказал Артур и улыбнулся той улыбкой, которая вот уже двенадцать лет предназначалась ей одной. Стоило ему увидеть Джин, как в груди у него теплело. — Как дела?

— Нормально.

Они не виделись с полудня, что было необычно для них. За день они, как правило, общались много раз: по утрам пили вместе кофе, он часто вывозил ее куда-нибудь на ленч. Уже много лет о них ходили сплетни, особенно после смерти Мери Дарнинг, но в конце концов разговоры затихли: все решили, что они просто друзья, а если даже у них любовная связь, то очень осторожная и не имеющая последствий. Стало быть, и говорить не о чем. Он сел в свое любимое кресло напротив ее стола и раскурил трубку. Запах его табака пропитывал все помещения, где он жил, включая ее собственную спальню с видом на Ист-Ривер. За эти годы Джин полюбила этот запах, ставший для нее неотделимым от него самого.

— Как ты посмотришь на то, чтобы провести со мной завтрашний день в Гринвиче? Давай удерем отсюда и проветримся на природе.

От него редко можно было услышать такое, но последние полтора месяца он работал очень напряженно, и она подумала, что ему было бы полезно устраивать передышки почаще. Однако на сей раз пришлось ответить отказом.

— Мне бы очень этого хотелось, дорогой, но, к сожалению, я не смогу: завтра у нас большой праздник.

Он часто забывал о важных датах, но она и не рассчитывала, что он должен помнить о выпускной церемонии в школе ее дочери. Артур посмотрел на нее, не понимая, о чем идет речь, и она с улыбкой произнесла одно-единственное слово:

— Тана…

— Ах, да, конечно! — Он взмахнул рукой, в которой держал зажженную трубку, нахмурился, потом засмеялся над самим собой. — Какой же я растяпа! Что было бы, если бы ты полагалась на меня в такой же степени, как я на тебя? Ты все время оказывалась бы в неловком положении.

— Сомневаюсь. — Она посмотрела на него с нежностью; что-то очень интимное снова прошло между ними. Казалось, теперь они уже не нуждаются в словах. И что бы там ни говорила ее дочь, в эту минуту Джин Робертc не желала ничего сверх того, что имела. С ней был человек, которого она давно и преданно любила, и больше ей ничего не было нужно.

— Она, наверное, сейчас испытывает состояние подъема, — Артур с улыбкой посмотрел на сидящую перед ним уже немолодую, но еще очень привлекательную женщину: волосы чуть тронуты сединой, глаза огромные, темные, и во всем ее облике чувствуется нечто изящное и утонченное.

Ее дочь была выше ростом, немного угловатая, точно молодой верблюжонок, красивая той, еще не вполне расцветшей красотой, которая через пару лет будет заставлять мужчин останавливаться и смотреть ей вслед. Она выбрала себе колледж «Грин-Хиллз», расположенный в самом сердце Юга, и поступила туда сама, без чьей-либо помощи. Артур не одобрял ее выбора, для девушки с Севера он казался более чем странным: это был женский колледж, где учились главным образом местные красавицы в ожидании выгодной партии. Но Тану привлекала едва ли не самая лучшая в Штатах языковая программа, великолепные лаборатории и усиленная программа по изящным искусствам. Она решила все сама: благодаря высоким экзаменационным результатам она имела право на полную стипендию. Все было готово к отъезду, хотя занятия начинались только осенью; до этого она собиралась поработать в летнем лагере в Новой Англии. Завтра у них в школе торжественно отмечается выпуск — знаменательный день в ее жизни.