Даниэла Стил: Зоя

— А как поживает Николай?

— Несносен, как всегда. Мама ужасно рада, что его полк в Петрограде, а не где-нибудь в действующей армии…

В эту минуту медленно отворилась дверь, и высокая женщина молча вошла в комнату. Девочки так увлеклись беседой, что даже не заметили ее появления. За нею вошел и тоже замер на пороге большой серый кот.

— Здравствуйте, девочки, — улыбнулась женщина.

Это была Александра Федоровна.

Зоя и Мари поспешно поднялись. Зоя подбежала поцеловать ее, не боясь заразиться: у Алике несколько лет назад была корь.

— Тетя Алике! Как они себя чувствуют?

Императрица, с усталой улыбкой обняв Зою, ответила:

— Не слишком хорошо, друг мой. И хуже всех бедной Анне. А как ты поживаешь? Ты, надеюсь, здорова?

— Да, благодарю вас. — Зоя вдруг вспыхнула. Как все рыжие, она очень легко краснела и стеснялась этого.

— Как это мама отпустила тебя к нам? — сказала царица, зная, что графиня Юсупова смертельно боится инфекции. Зоя еще гуще залилась краской, что свидетельствовало о том, что приехала она в Царское без всякого разрешения. Алике улыбнулась и погрозила ей пальцем:

— Ну, тебе попадет. Что же ты ей будешь врать на этот раз? Где ты сейчас находишься?

Зоя виновато улыбнулась:

— В «классе», занималась с мадам Настовой дольше, чем обычно.

— Понятно. Конечно, обманывать плохо, но мы и сами хороши: разве можно было разлучать вас с Мари так надолго?! — Она обернулась к дочери:

— Ты уже вручила Зое наш подарок? — Она снова улыбнулась.

Усталость делала эту обычно сдержанную женщину мягче и благодушней.

— Ну конечно! — воскликнула Зоя, показывая на стол, где стоял флакончик «Лила». — Это мои самые любимые!

Царица вопросительно взглянула в глаза дочери, а та, хихикнув, выскочила из комнаты.

— Как здоровье дяди Ники? — учтиво осведомилась Зоя.

— Он здоров, но, знаешь ли, мы с ним почти не виделись. Бедный! Приехал из армии отдохнуть, а оказался в карантине: у всех — корь.

В эту минуту вернулась Мари, прижимая к груди что-то, завернутое в одеяло. Слышалось тоненькое попискивание, словно там была птица, а потом из попонки высунулась коричнево-белая мордочка с длинными шелковистыми ушами. Весело поблескивали глазки цвета оникса.

— Ах, какая прелесть! — закричала Зоя. — Я же несколько недель не видела щенков! — Она протянула к нему руку, и щенок тотчас принялся облизывать ее.

— Это девочка, ее зовут Сава, — с гордостью произнесла Мари, любуясь восхищенной подругой. — Мы с мамой хотим подарить ее тебе. — И она протянула ей щенка.

— Мне?! О, бо… Но что же я… — «Что же я скажу маме», — чуть было не вырвалось у нее, но, боясь лишиться подарка, она прикусила язык. Императрица все поняла и так.

— Ах, да ведь Наталья, кажется, не очень любит собак… Я совсем забыла… Она, наверно, рассердится на меня?

— Нет-нет, что вы, совсем наоборот! — на ходу придумывала Зоя, взяв на руки щенка, который лизал ей нос и щеки. Зоя отдернула голову, пока он не добрался до ее волос. — Какая она чудная! Неужели это мне?

— Ты окажешь мне большую услугу, дитя мое, если возьмешь ее. — Царица улыбнулась и села на стул.

Вид у нее был очень утомленный. Зоя заметила на ней косынку с красным крестом и форменное платье сестры милосердия. Неужели она и сегодня ухаживала за ранеными в госпитале? Ведь у нее на руках были еще четверо заболевших детей и Анна Вырубова.

Александра неукоснительно выполняла свои обязанности сиделки и требовала того же от дочерей.

— Мама, хочешь чаю?

— Очень. Вот спасибо тебе, Машенька.

Мари позвонила, и появившаяся горничная принесла чашку и чайник.

— Здорова ли бабушка? — спросила царица. — Я так давно ее не видела. Столько забот, что я совсем не бываю в Петрограде.

— Благодарю, тетя Алике, здорова.

— А родители?

— Все хорошо, тетя Алике. Только мама тревожится, что Николая могут отправить на фронт, — нервы ее вконец расшатались.

Графиня Наталья Юсупова вообще отличалась нервностью, и достаточно было пустяка, чтобы вывести ее из душевного равновесия. Муж оберегал ее, безропотно снося все ее капризы и прихоти, потакая ей решительно во всем. Царица доверительно говорила Мари, что, к счастью, Зоя не унаследовала от матери ее вялой томности — она была полна огня и жизни и меньше всего напоминала поникшую камелию. При упоминании Натальи перед глазами всегда возникала одна и та же картина: бледная блондинка, вся в белом шелку, с необыкновенными жемчугами в ушах и на шее, бессильно откинулась на спинку стула, с застывшим в глазах ужасом, словно жизнь для нее — непосильное бремя; После начала войны царица обратилась к ней с просьбой поработать в Красном Кресте, но Наталья без обиняков ответила, что ей это будет не под силу… Сейчас царица воздержалась от комментариев, сказав только: