Даниэла Стил - Полет длиною в жизнь

Когда они вернулись домой, Кейт усадила Энди за стол, а сама покормила малыша и уложила его спать. Ей хотелось как можно скорее объясниться с мужем, чтобы не обманывать его дольше, чем необходимо. Хотя она и поняла, что никогда не любила Энди по-настоящему, все же он не заслуживал того, чтобы с ним обходились как со статистом в третьесортной пьеске.

— Кейт, дорогая, что-нибудь случилось? — спросил Энди, когда Кейт вернулась в кухню.

Она все еще была в черном, что делало ее старше и серьезнее, чем обычно. Энди давно понял — что-то произошло, пока его не было, но, что это могло быть, он не знал и терялся в догадках. Он даже подумал, не умер ли кто-нибудь из ее родственников. Но почему тогда она избегает смотреть на него, почему сторонится его прикосновений?

— Нам нужно поговорить, — выдавила Кейт. — Может, перейдем в гостиную?

Все еще недоумевая, Энди последовал за ней и опустился на широкий кожаный диван. Кейт села в кресло напротив и, собираясь с силами, набрала в грудь побольше воздуха. Она понимала, что должна совершить самый жестокий, самый подлый поступок за всю свою жизнь, но иначе она не могла. Они оба должны были посмотреть в лицо реальности. Вот только как объяснить Энди, чтобы он понял: их брак с самого начала был ошибкой, и рождение ребенка — тоже. И виновата в этой ошибке была только она. С ее стороны было просто глупо надеяться, что она сумеет полюбить кого-то, кроме Джо, даже если будет связана с ним брачными узами достаточно долго. Единственным извинением Кейт могло служить то, что она не желала Энди зла и питала к нему только самые теплые чувства. Однако, как ни страшно Кейт было в этом себе признаваться, она нисколько не жалела о том, что им с Энди придется расстаться.

— Что случилось, Кейт? — негромко спросил Энди.

У него было расстроенное лицо, но он держал себя в руках, и Кейт со страхом подумала о том, что за четыре месяца отсутствия Энди изменился. Он как будто повзрослел, стал мужественнее и сильнее. Нечеловеческие жестокости нацистов, о которых ему пришлось узнать, а также лежавшая на нем огромная ответственность закалили его душу, и он вернулся к Кейт взрослым мужчиной — суровым, неуступчивым, жестким. Она прочитала это в его глазах, и сердце у нее невольно дрогнуло.

— Я совершила ужасную ошибку, Энди, — начала она.

Теперь Кейт торопилась рассказать ему обо всем, спеша избавиться от тайны, которая своим страшным весом пригибала ее к земле. Но Энди не дал ей договорить.

— Давай не будем об этом, — неожиданно сказал он. — Что бы это ни было, не будем говорить об этом. Вообще.

— Но мы должны!.. — растерянно пробормотала Кейт. — Пока тебя не было, я… Кое-что действительно произошло.

Энди поднял руку, призывая ее к молчанию, и Кейт осеклась на полуслове. В его глазах появилось нечто такое, чего она никогда прежде не видела.

Воспользовавшись замешательством Кейт, Энди перехватил у нее инициативу.

— Еще раз повторяю, Кейт, что бы это ни было, я не хочу ничего слышать! Ни слышать, ни знать, поэтому я прошу тебя: молчи. Не говори ничего. Что бы ни произошло, это не имеет никакого значения. Мы: вот что важно. Мы — ты, я и наш сын. Только об этом следует думать, поэтому сейчас мы поплотнее закроем эту дверь в прошлое и пойдем дальше. И все снова будет хорошо, Кейт, вот увидишь!

Кейт была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова.

— Но, Энди… — выдавила она наконец. — Мы не можем…

Ее глаза наполнились слезами. Энди просто обязан был ее выслушать. Он должен был узнать, что она хочет развестись с ним и выйти замуж за Джо… Но внезапно Кейт с ужасом почувствовала, что он не собирается позволить ей просто перешагнуть через него — Энди готов был защищать свое счастье. И, надо сказать, все козыри были у него: без его согласия никакой суд бы их не развел, и как специалист по семейному праву, Энди понимал это лучше, чем кто бы то ни было. Именно поэтому он не хотел слышать ничего из того, что Кейт собиралась ему сказать.

— Нет, Кейт, мы можем. Можем и должны… — Тон, каким он это сказал, заставил Кейт похолодеть. — И пожалуйста, оставь при себе то, что ты собиралась мне сказать, — это ничего не изменит. Мы женаты, и у нас есть сын. У нас будут еще дети, и, я надеюсь, мы будем счастливы. Пожалуй, мне не следовало уезжать так надолго, но кто же знал… К тому же то, чем я занимался в Германии, тоже нельзя назвать пустяком, и я рад, что принял участие в этой работе. Но сейчас это уже не важно. Все, что было в прошлом, — не важно. Теперь ты снова моя жена, и из этого мы будем исходить. Начнем все сначала и постараемся больше не делать ошибок, хорошо?