Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах

— Но я не умею. Надо какое-нибудь волшебное слово, наверное…

— Нет — просто загадай. Подумай о том, что тебе больше всего хочется, и загадай.

Артур нагнулся к лежащему в ее раскрытой ладони янтарю и осторожно подышал на него — лицо парня стало необыкновенно серьезным.

— Не хочу загадывать, — грустно проговорил он.

— Почему? — одними губами спросила Марта.

— Потому что, кроме тебя, мне никого не надо. — Артур осторожно обнял девушку, хотел поцеловать, но вдруг отстранился, прислушиваясь, — издалека донесся крик. Казалось, звали на помощь.

По пляжу, крича и размахивая руками, кто-то бежал. Это был Зигис, сын Аболтиньша, — в мокрой рубахе, босой.

— Артур! Эй, Артур!.. На помощь!..

Банга рванулся ему навстречу.

— Там Рихард! Яхту опрокинуло, он тонет, — подбегая, бессвязно выкрикивал Зигис. — Нас перевернуло. Я поплыл, а он… черт побери, не умеет.

— Ты что, бросил человека в море? — оттолкнув Аболтиньша и срывая с себя одежду, гневно крикнул Артур.

Подбежала Марта:

— Что случилось?

— Там Лосберг, тонет…

Судорожно вцепившись в борт опрокинутой яхты, Рихард из последних сил держался на воде. Волны захлестывали его, сбивали дыхание. Он отчаянно хватал воздух, то скрываясь под водой, то снова выныривая.

Артур все еще бежал навстречу волне, торопясь добраться до глубины. Ему показалось, что неподалеку мелькнуло что-то темнее — может быть, борт опрокинутой яхты.

— Эй, там, держись! — Он поплыл, рассекая воду мощными взмахами рук.

Марта тревожно наблюдала за ним с берега, но скоро потеряла из виду — теперь она видела только пляшущие на волнах солнечные блики. Вдруг опомнилась, обернулась к дрожащему от холода молодому трактирщику, яростно крикнула:

— Что ты стоишь? Беги за лодкой… Людей зови…

Спохватившись, Зигис бросился к поселку.

Рихард изнемогал. Ол все чаще погружался в воду, захлебывался, едва не терял сознание. Наконец, настолько ослабел, что руки разжались и волна безжалостно отбросила его от яхты. Безумным усилием, отчаянно барахтаясь, он попытался вновь подгрести к посудине, ухватиться за спасительную твердь, но вдруг почувствовал: судорога свела ноги. Не выдержав, закричал дико, хрипло… И в этот момент увидел Бангу, плывущего в толчее волн.

— Держись! — Артур подплыл к яхте. Несколько секунд он яростно боролся с волнами, нащупывая что-то под пляшущим бортом.

— Круг! — крикнул он Рихарду. — Где круг?

Но Лосберг не слышал. Он только мотал головой, отплевывая воду. Банге удалось нащупать круг. Он лихорадочно дергал, выдирая его из гнезда. Выдернул, наконец. Держась за борт, с трудом успокоил дыхание.

— Хватайся! — подгреб с кругом к Рихарду, но заметил его бессмысленный, обезумевший взгляд и гневно прикрикнул: — Держись! Хоть зубами, чем хочешь, только держись!

Они поплыли. Волна подхватила их, кинула в сторону берега.

Зента поставила перед Артуром миску с едой и уселась в углу с вязаньем.

— Ты бы поосторожнее с Мартой, сынок, — мягко заметила она. — Все-таки, не дети уже.

Артур на секунду оторвал взгляд от книги, из которой выписывал что-то в тетрадь.

— А что я? — смущенно пробормотал он. — Мы же занимаемся. Она мне вон книжки дает. Не могу же я каждый раз учителю надоедать.

— Книжки-то — книжки, — вздохнула мать. — Только все же поосторожней бы надо. Не забывай, что Озолс для нас сделал.

— А он-то при чем тут? Разве я Марту обидеть хочу?

— Вот и не обижай. Уж послушай меня, сынок, — не вбивай лишнего в голову ни себе, ни ей.

— Да с чего ты взяла!

— Ладно тебе… Разве я была бы против. Только люди-то верно говорят: руби дерево по себе, чересчур не замахивайся. Не забывай, кто мы, кто они.

— А кто мы? — запальчиво крикнул Артур, — Кто мы? Не люди, что ли?

В доме у Озолса Эрна накрывала стел к обеду на четверых. Вошел хозяин — хмурый, озабоченный. Хотел было пройти к своему месту, но вдруг ухмыльнулся, аппетитно хлопнул кухарку по обширному заду. Та испуганно оглянулась:

— Ты что, Якоб? Мой и так косится…

— С чего бы это?

— Вот именно, — лукаво откликнулась она.

Эта улыбка, словно магнит, притянула его к женщине. Забывшись, Озолс облапил кухарку, с силой привлек к себе, неуклюже зашарил рукой по талии, явно намереваясь расстегнуть юбку.

— Якоб! — испуганно озираясь на дверь, Эрна уперлась ему локтями в грудь. — Якоб, опомнись! Якоб… — попыталась было оттолкнуть, но вдруг поняла, что из этого ничего не выйдет — уж слишком неравными были их силы, — заговорила ласковым, медовым голосом: — Вечером, миленький, вечером.