Семен Малков - Последнее искушение. Эпилог

Петр, насупив брови, не отвечал, и она напоследок выразила надежду:

— Ну что ж, Бог тебе судья! Только он точно знает: что хорошо и что плохо. Теперь же мечтаю об одном: чтоб он образумил тебя, Петруша, и послал удачу!

А Степан Алексеевич, выйдя в прихожую, когда Петр уже уходил, лишь хмуро сказал на прощанье:

— Я все же надеюсь, что добрые задатки, которые все мы старались в тебе развить, и врожденное благородство заставят тебя одуматься и исправить то, что ты сгоряча натворил. А до этого, — пригрозил он, еле сдерживая гнев. — знать тебя больше не хочу!

Лицо деда перекосилось от боли, и он схватился за сердце. Перепуганная Вера Петровна сразу бросилась к мужу и увела его в комнату, лишь бросив на внука укоризненный взгляд. И теперь, передавая Казакову последние важные документы, Петр ему пожаловался:

— Ну никто меня не понимает! Может, я и вправду такой негодяй? Но ведь не могу поступить иначе — хоть веди на расстрел!

— Я хорошо понимаю тебя, Петя, — посочувствовал ему Казаков, пряча в сейф документы. — Завидую силе твоего характера и уверен, что тебя ждет успех! — он запер сейф и, поправив очки, произнес, как непреложную истину: — Потому, что Бог сильных любит!

Казаков хотел еще что-то добавить, но секретарша по селектору сообщила, что прибыл и просит его принять юрист от Юхновского.

— А что ему от меня надо? — удивленно поднял брови временный глава концерна и тут же добавил: — Хотя, впустите его! Юхновскому отказать нельзя!

Он и Петр с любопытством уставились на вошедшего в кабинет осанистого посланца олигарха в очках с золотой оправой, а тот, увидев их обоих, самодовольно воскликнул:

— Ну и везет мне, господа! Как я рад, что застал вас обоих! Ведь у меня важное дело не только к вам, Виктор Иванович. Мне очень нужен также Петр Михайлович, и я уж собирался его разыскивать!

— Вам действительно повезло. Через несколько часов я улетаю из Москвы и довольно далеко, — немного заинтригованный им, ответил Петр и поторопил визитера: — Не будем тогда терять драгоценное время: говорите, что нужно от нас Юхновскому.

Казаков кивнул в знак согласия и жестом указал на совещательный стол. Гость достал из кейса два листа и, протянув один Виктору, объяснил:

— Это доверенность Юхновского на приобретение контрольного пакета акций вашего концерна. Прошу отнестись серьезно к его предложению, так как оно того заслуживает.

Словно декламируя стихи, продолжал:

— При низкой котировке на бирже Лев Григорьевич готов дать за них — сколько запросите! И еще гарантирует, что не допустит банкротства!

Заявка была настолько же заманчива, насколько и непонятна. Казаков как всегда снял, протер очки и, проницательно глядя на юриста, потребовал:

— Говорите прямо: в чем его заинтересованность — иначе у нас продолжения разговора не будет!

— Вы уж очень круто ставите вопрос, — замялся юрист. — Разве в вашем положении не следует ухватиться за это? Ну ладно, раз так, открою секрет: это будет свадебный подарок шефа его будущей жене.

Петру сразу стало все ясно. «Значит, Даша решилась-таки за него выйти, — с горечью подумал он. — Продает себя, дурочка, думая мне помочь… Жаль! Но пусть будет то, что будет».

Однако Казакова не устроила недоговоренность:

— Ваше объяснение слишком туманно, и я отказываюсь дальше обсуждать этот вопрос. Тем более, что контрольный пакет уже продан.

— Кому же? — быстро спросил юрист.

— Одесскому «Союзу промышленников». Заправляет им некто Резник.

— Этого мне вполне достаточно! Спасибо вам, уважаемый Виктор Иванович! — удовлетворенно произнес посланец олигарха. — Шеф будет вам признателен!

Он убрал в кейс свою доверенность и, протянув вторую бумагу Петру, почтительным тоном, но со скрытой иронией, пояснил:

— А сей документ — это тщательно подготовленное моими специалистами по бракоразводным делам ваше письменное согласие на расторжение брака с гражданкой Волошиной. По-моему, особенных комментариев он не требует, — и остро взглянув, добавил: — Если, конечно, вы не передумали…

Было заметно, что он старается скрыть волнение, но Петр его успокоил:

— Нет, решения своего я не меняю.

И, приняв от юриста услужливо протянутую ручку, размашисто подписал отречение от своего счастья.

На лимузине концерна, приняв бразды правления от Петра, теперь разъезжал Казаков, но водителем по-прежнему оставался Голенко. Уверенный в его причастности к афере с хищением денег, новый шеф уволил бы Дмитрия, но Петр категорически этому воспротивился: