Александр Хазин - И.О.

Мария Ивановна не принимала участия в банкете. Стол был накрыт на два куверта. После первых приветственных слов и восклицаний перешли к мемуарной части: Аркадий Матвеевич вспоминал те счастливые дни, когда он подвергался руководству со стороны Алексея Федоровича. С каждой новой стопкой историческая роль товарища Головы вырастала так, что к двенадцати часам ночи он оказался основоположником большинства современных наук.

— Я вам горяченьких подложу, — время от времени говорила Мария Ивановна, принося пельмени. Аркадий Матвеевич вскакивал и целовал ей руку, а Голова хохотал и кричал:

— Ты у меня жену не отбивай, Переселенский!

Юмор вращался вокруг вечной темы об ухаживании за чужими женами. Когда Аркадий Матвеевич слишком тщательно целовал ручку, Мария Ивановна тоже шутила, говоря:

— Я все расскажу вашей жене, Аркадий Матвеевич.

— К вам она не ревнует, — отвечал Переселенский, не греша против истины, так как Розалия Марковна действительно не смогла бы ревновать мужа к женщине не их круга.

Когда, отвалясь на спинки стульев, они закурили, Аркадий Матвеевич без всякого предисловия, не переводя дыхания, рассказал анекдот:

— Муж уехал в командировку, а к жене пришел хахаль. И только они сели за стол выпить-закусить, возвращается муж. Ясное дело, жена испугалась, туда-сюда, что делать?.. Хахаль прячется в шкаф, а муж входит, оказывается, он забыл дома шляпу и вернулся за ней… Ну, туда-сюда, ищет ее всюду, где можно: на вешалке, в ящике стола, на стульях, даже под столом. Ищет и приговаривает: "Тут ее нет… тут ее нет… тут ее нет…" Потом открывает шкаф, а там стоит человек с пистолетом в руке. Тогда муж говорит: "И тут ее тоже нет"… Про шляпу-то… И закрывает шкаф…

Аркадий Матвеевич посмотрел на своего бывшего начальника. Голова почти сполз со стула, тело его содрогалось от приступа смеха, лицо стало багрово-красным. Смеяться он начал еще тогда, когда муж уезжал в командировку, во время поисков шляпы он уже корчился и стонал, из глаз его текли слезы.

— Она ему, значит… лезь, говорит, в шкаф…

— А в это время муж возвращается, — напомнил Переселенский.

— Возвращается муж и что?.. — утирая слезы, спросил Голова.

— Ищет шляпу.

— А откуда у него пистолет взялся? В шкафу-то?

— А кто его знает. Может, с войны остался.

— А по-моему, Переселенский, у него никакого пистолета и не было, а просто он рукой вот так сделал, а муж подумал, что это пистолет…

— Нет, не скажи, Алексей Федорович!.. Может, он военный человек: лейтенант или капитан, и ему пистолет полагается.

— А я все-таки думаю, что это был не пистолет.

После этого содержательного диалога Алексей Федорович покачал головой и сказал:

— И кто их выдумывает, эти анекдоты!

Аркадий Матвеевич был уже сильно пьян и не мог продолжать далее интеллектуальный разговор. По железной мужской традиции он предложил "сбегать", но оказалось, что у запасливейшей Марии Ивановны есть еще графинчик, настоянный на мандариновых корках.

Когда разлили настоянную, Голова сказал:

— Ступай, Мария, мы тут поговорить должны.

Послушнейшая Мария Ивановна немедленно ушла на кухню, захватив с собой пустые тарелки.

— Ты, Алексей Федорович, — человек… — констатировал Переселенский, поднимая рюмку. — Ты наше светлое…

Аркадий Матвеевич остановился, подбирая необходимое слово. "Светлое будущее" в данном случае явно не годилось, "светлый ум" требовал не среднего, а мужского рода, ничего другого на память сейчас не приходило, поэтому Переселенский сказал просто и задушевно:

— Будь здоров!

— Хочешь со мной встречать иностранных гостей? — неожиданно спросил Голова.

Аркадий Матвеевич некоторое время молчал, стараясь постичь смысл этой фразы.

— Из социалистического лагеря? — спросил он, наконец.

— Из социалистического не фокус, — усмехнулся Алексей Федорович. — Французы.

— А ну их! — сказал Аркадий Матвеевич. — Ну их к чертовой матери!

Сказав это, он сразу же подумал, что вообще-то было бы неплохо прочитать в газете, что он был в числе встречавших иностранную делегацию. Что бы тогда запел, интересно, Славка Горбунов, пишущий про него басни? С другой стороны, с иностранцами свяжешься, потом не оберешься неприятностей, все-таки он на секретной работе.

— Хочу тебя привлечь к нашей работе, Аркадий Матвеевич. Ты человек грамотный, инциативный. Мне сейчас выступать приходится много, то тут, то там. А я, ты ведь знаешь, экспронтом не умею.