Исай Калашников - Последнее отступление

— Не можете! — гневно сказал Серов. — Не можете. Вы трусы и шкурники, мелкое ворье! Ваши товарищи на семеновском фронте захлебываются кровью, а вы хлещете сивуху. Ваши отцы и матери отдают на шинели последние копейки, а вы их тащите спекулянтам!

Он поднялся и вышел. В нем все бурлило от гнева. Стрежельбицкий трусил рядом, петушился:

— Судить их надо!..

После обеда собрали митинг. Толпа солдат гудела потревоженным ульем, притискивалась к столу, выплевывала гадкие словечки. Возле стола рядом с Серовым оказались двое в штатском — те самые, что вместе со Стрежельбицким сидели в карцере. Один из них звонко крикнул:

— Солдаты! Вас обманывают. Вас держат здесь только для того, чтобы охранять спокойствие кучки большевиков!

— Вы служите в армии? — перебил его Серов.

— Это неважно! — бросил через плечо штатский.

— Я вас спрашиваю: вы служите или нет? — настаивал Серов, он обернулся, спросил у Чугуева, сидевшего за столом: — Почему у вас на территории гарнизона расхаживают неизвестные люди? Арестуйте этих молодчиков.

Крикуны стушевались, нырнули в толпу. Солдаты засмеялись.

— Вот кто вам крутит головы. А вы их слушаете, вы идете за пустобрехами, — неожиданно тихо, со сдержанной болью проговорил Серов. — Вы позволяете верховодить собой мерзавцам и негодяям. Этого больше не будет!

Солдаты притихли, вслушиваясь в негромкий голос Серова.

— Далее… — продолжал Серов. — Многосемейных и тех, у кого некому обрабатывать землю, мы на время отпускаем домой.

Эти слова были встречены гулом одобрения.

— Власть Советов всегда будет делать только то, что полезно нам всем. Запомните это. Запомните и другое. Сейчас, когда надо держать порох сухим, мы не позволим всевозможных шатаний. С теми, кто будет сознательно расшатывать дисциплину и культивировать бандитизм, мы расправимся, как с врагами!

После выступления Серова Фома Черепанов, глуховато кашляя, назвал фамилии кандидатов в полковой комитет. Голосовали без споров. Но после этого кто-то потребовал:

— Давай выборы командира полка!

— Давай! — поддержали его несколько голосов. Серов поднялся.

— Хорошо. Выбирайте командира. Ваше доверие ему будет надежной опорой.

Не успел Серов сесть, как в толпе закричали:

— Стрежельбицкого!

Стрежельбицкий порозовел, подался вперед. Полковник Чугуев опустил голову. Он не думал, что солдаты легко могут выбросить его из своей памяти. И ради кого? Ради этого болтуна поручика со злодейскими усиками! Надо встать, уйти от позора и бесчестья… Серов положил ему руку на плечо, не дал подняться.

— Стрежельбицкого!

Кто-то громко и решительно крикнул:

— Чугуева! Даешь Чугуева!

— Стрежельбицкого!

— Чугуева! Чугуева! Чугуева!

— …ицкого! …угуева! — спутались крики.

Серов постучал кулаком по столу. Крики стали утихать. Стрежельбицкий встал рядом с Серовым.

— Василий Матвеевич, — вполголоса сказал он, — не допускайте избрания Чугуева.

— Мы так ни до чего не договоримся, — не ответив Стрежельбицкому, обратился Серов к солдатам. — Давайте по порядку…

Слова попросил Фома Черепанов.

— Тут кто-то выкрикивал Стрежельбицкого, а теперь помалкивает. А я, стало быть, против. Неподходящий человек Стрежельбицкий. Он солдат знает мало, а солдаты его и того меньше, хотя он и в комитетчиках числится. Вот так.

Не успел Черепанов сесть, как на стул вскочил круглоголовый бритый крепыш. Он повертел головой туда-сюда и заговорил торопливо:

— Я тоже против таких командиров, как Стрежельбицкий. Воевал он с нами? Не воевал. Сухую корку солдатскую грыз? Не грыз. Сейчас он еще не командир, а уже к домашности своей девку приспособил.

— Гы-гы, — прокатилось по солдатским рядам.

— А мы понимаем теперь, как мировая буржуйская гидра ножи навострила. Тут командир отчаянный требуется, с хорошей башкой. Чугуев, я думаю, подходящий. Он хотя и дворянского роду, а душу солдата отменно понимает. Всю ерманскую многие наши ребята под его началом воевали. Чугуев вместе с солдатами в атаку ходил, спал вместе и ел вместе. Тогда он только ротой командовал. В революцию, когда братва стала погоны сдирать и лупить офицеров, мы Чугуева не дали пальцем тронуть. Правильный он человек. А раз правильный — с большевиками будет!

Солдат опять посмотрел по сторонам и сел.

— Чугуева!.. ва… ва… ва… а…

Полковник поднял голову, посмотрел на Серова. Лицо у него было бледное, на высоком лбу светлела испарина, во взгляде — нескрываемая гордость. Нет, не выкинули его из своей памяти солдаты, как выкидывают из ранца перед походом все завалявшееся, лишнее, ненужное. Серов протянул ему руку, поздравляя.