Исай Калашников - Последнее отступление

— Ты навроде бы наших мужиков не знаешь. Как пронюхают про масло, расховают скотишко по дальним заимкам, по глухим урочищам, у всех останется аккуратно две коровы.

Это верно… — Павел Сидорович почесал переносицу, примял ладонью клочковатые брови. — Надо переписать скот одним разом, чтобы опомниться не успели. Людей на это много нужно.

— Посчитаем, кто у нас есть. Тимоха — раз, Семка — два, Карпушка — три, Терентий — четыре… — Клим загибал по одному пальцы. — Захар… Ну его к черту, опять зачнет вякать!

— Меня считайте, — сказала Нина.

Клим глянул на нее, проговорил, не скрывая пренебрежения:

— A-а, что ты сделаешь! Тут, девка, перво-наперво, надо отличать быка от коровы.

— Что я, совсем без мозгов! — обиделась Нина. — Перво-наперво, у меня помощники найдутся, девчата здешние. Сначала мы потихоньку разузнаем, у кого сколько коров, потом пойдем по домам.

— А что, Клим, она мыслит правильно. И нам надо так же, через работников, через бедняков соседей навести сначала справки. Выделяй, Клим, на ее долю пяток хозяйств.

На другой день Нина рассказала Доре, Уле и Соломее, дочери Елисея Антипыча, что нужно сделать. Девчата согласились разузнать, у кого сколько дойных коров, но по дворам идти Уля и Соломея отказались.

— Забоялись? Эх, вы! — упрекнула их Дора. — Зря вас Нина грамоте учит и книжки читает!

— Неловко же… — замялась Уля. — Уставщик вон какой, а к нему идти!

— Ничего, Дора, мы потом одни управимся.

К вечеру Нина уже знала, у кого сколько коров дойных и яловых, составила список.

— А почему Савостьяна не пишешь? — опросила Дора. — Баргутик мне все рассказал.

— Савостьян не наш. Им Тимофей занимается.

— Жалко, — вздохнула Дора. — Охота мне посмотреть, как он от злости пухнет. А Баргутика я сначала выспросила, потом сказала, для чего это надо. И он, Нина, ничего. От грамоты поумнел, не то что мои подруженьки дорогие. — Дора повернулась к Уле и Соломеи.

— Будет тебе, пойдем… Что уж сделаешь, — сказала Уля.

Из пяти хозяев, числившихся в Нинином списке, четыре были не очень богатыми, держали по три-четыре дойных коровы, и с ними разговор был не долгий. Они не запирались, не хитрили, покорно поставили крестики вместо росписи в списке. Последним оставался уставщик, Лука Осипович. Нина и сама робела перед ним, оттягивала встречу, как могла.

К его дому подошли в сумерках. Нина нерешительно отворила калитку изукрашенных кружевной резьбой ворот, шагнула во двор. За ней, бочком, одна за другой вошли девчата. Во дворе, недалеко от крыльца горел огонь. Вокруг него на кирпичах стояли чугуны и горшки, вкусно пахло пригоревшей кашей. Жена Луки Осиповича, сгорбленная старуха с вислым носом, облизывала деревянную ложку.

— Проходите, голубицы! — ласково пропела она, подслеповато вглядываясь в девушек, разглядела Нину, перекрестилась и мелко, по-старушечьи перебирая ногами, засеменила в дом.

Вышел уставщик в длинной, почти до колен рубахе, перехваченной сползшим на низ живота плетеным поясом, сел на чурбак. Старуха прибежала следом, сняла горшки с кирпичей, развалила дрова, и огонь начал угасать, сумрак придвинулся ближе, скрыл почти целиком Луку Осиповича. Нина похрустывала бумажкой списка, не зная, с чего начать разговор, теряясь под его взглядом.

— Зачем припожаловали? — спросил Лука Осипович.

— Совету знать надо, сколько в вашем хозяйстве коров… — Нине самой стало противно от своего голоса, будто она до этого три дня подряд молчала и сейчас не уверена, так ли произносятся слова, рассердилась. — Есть у вас коровы?

— Есть, как не быть… — насмешливо проговорил уставщик, зашевелился, пересел, теперь его борода белела мутным пятном. — Крохи с чужих столов, слава создателю, не собирали, как некоторые.

Дора подтолкнула головешки на угли, огонь вспыхнул, и уставщик весь оказался на виду. Ладони его рук лежали на согнутых коленах, пальцы беспокойно шевелились.

— Какое вам дело до моего скотишка?

— В Совете узнаете… — Нина перестала робеть, присела на чурбачок, разгладила список. — Так сколько у вас коров?

— А вы, девки, зачем тут? — не ответив ей, спросил уставщик. — Кто вам дозволил таскаться за ней? Берегитесь, девки! Сейчас неправда миром правит, но милосердный бог не долго будет терпеть…

— Проповедей нам не надо, Лука Осипович! — сказала Нина. — Мы пришли по делу.

— Замолчи-ка, бесстыдница!

— Я могу, конечно, и замолчать. Мы уйдем отсюда, но потом не жалуйтесь, что вам вписали коров больше, чем есть на самом деле. Сколько записывать?