Отар Чиладзе - И ВСЯКИЙ, КТО ВСТРЕТИТСЯ СО МНОЙ...

«Бессмысленная, излишняя доброта лишь разжигает зло»; «Излишняя доброта — тоже болезнь»; «Это доброта твоя проклятая нас погубила».. Цитаты взяты почти наугад: люди, населяющие дом Макабели, или не понимают и не принимают добра, или бесконечно страдают, проявив его, — все гаснет здесь, все, достойное человека, превращается в свою противоположность Став инвалидом в результате своего естественного порыва, Александр становится и убежденным мизантропам, философом и певцом жизненного зла: «Уродство — это жизнь, случайно рожденная или случайно спасшаяся; отец его — рок, и рок — его мать, оно неизбежность, непредвидимая потому только, что предвидеть его люди не хотят, потому что оно их не устраивает!»

Это свободно льющееся повествование вряд ли может быть признано скрупулезным и многомерным исследованием прошлого. Эта семейная хроника несет слишком мало традиционных примет жанра: вместо четкой расстановки персонажей, за которыми легко угадываются социальные силы и социальные тенденции, — столкновение жестоких страстей, клубок противоречий, коренящаяся в подсознании людей задавленность собственным существованием на земле, мрачный голос крови… Писатель не гнушается самыми мрачными тайниками и малопривлекательными пружинами человеческой психологии. В романе уродливое жадно тянется к уродливому; возлюбленная Александра, калека Маро, утешается тем, что есть люди несчастнее ее, и та же потребность видеть людей хуже и подлее себя движет Ягором, изнасиловавшим Аннегу, — отщепенцем и парией с общепринятой точки зрения.

Если романист хотел убедить читателей, что уступки злу, страх перед действительностью, равнодушие, неспособность к гуманному поступку не только мало украшают людскую природу, но и ведут к нравственной деградации человека, передаются в известной степени по наследству, — то такая цель безусловно достигнута. В романе живет тревога и высокая требовательность к человеку. Мировоззренческая теорема может доказываться и «от противного».

Это не значит, что роман однотонен и однопланов. По его страницам проходят и Анна, так и не растерявшая своей человечности и доброты, и всегда готовый прийти на помощь доктор Джандиери, и вечная служанка Агатия, с ее истовой тоской по ласке и счастью, и молодой инженер-путеец Мито, бросившийся спасать — спасать добром и сердечностью — искалеченную физически и душевно Ан-нету. Философствующий отец Зосиме справедливо замечает: «Цветок фасоли… очень похож на человеческую мечту… И то и другое тянется вверх!» И мы не раз получим подтверждение этой мысли. Однако речь не о распределении света и теней в романе, а о философии его. Она и «рассыпана» в романе, и неожиданно и резко заявляет о себе в финале.

Вспомним диалог отца Зосиме и Александра, диалог в тяжелую для обоих минуту, после того, как стало известно: это именно внук похитил тело покойного Кайхосро, чтобы отомстить за поруганное безрадостное детство и исковерканную жизнь.

«— И ад, и рай существуют! Каждый выбирает сам.

— Выбирает? Да как же мы можем выбирать? — удивился Александр».

И дальше:

«— Человек ничего не выбирает, — спокойно, задумчиво сказал Александр, — а или подчиняется тому, что ему навязывают, или гибнет… Я тоже гибну, батюшка! Я тоже погиб — погиб прежде, чем родился; и погиб именно потому, что не мог выбирать, от кого, где и когда родиться…»

Когда-то, в самом начале своего пребывания в Уруки, Кайхосро меланхолично размышлял: «…Сейчас от него одного зависело, кто кого одолеет — он жизнь или она его». Чем закончился этот безрадостный поединок, ясно. Не стала ли судьба Александра очередным повторением судьбы Макабели, с этим поистине родовым неверием и скепсисом?

Александр склонен — до поры, до времени — все свои несчастья объяснять происхождением и обстоятельствами. Слова отца Зосиме о выборе мало убеждают его оппонента, да и роман не торопится с комментариями. Как сказано выше, извиняющих нравственную человеческую деградацию обстоятельств в романе нет. Еще и еще раз — личная ответственность человека перед жизнью, другими людьми, судьбой.

Да, связь романного действия с конфликтами и проблемами огромного окружающего мира видимо пунктирна. О реформе 1861 года сказано между прочим. О строительстве железной дороги в окрестностях Уруки — отрывочные сведения, не сведения — противоречивые слухи, которыми обмениваются урукийцы. О Нико, другом внуке Кайхосро, уехавшем в город, — тоже нет внятных известий. Стал студентом, попал в террористы, осужден и сослан…