Фредерик Марриет - Юный дикарь

Я сошел к берегу моря посмотреть, не осталось ли чего-нибудь после крушения корабля. Поверхность воды была спокойна, и волны не разбивались более об утесы. Кроме обломков дерева я ничего не увидел, пока не дошел до той лужи, где мы обыкновенно купались. Тут я заметил, что море прибило туда два предмета — небольшой бочонок и ящик, по-видимому, сундук, принадлежавший кому-нибудь из матросов. Что это были за вещи, я в то время не понимал; прошу читателя не забывать, что большая часть этого рассказа составлена по более поздним соображениям Бочонок глубоко врезался в песок, и я не мог его сдвинуть с места; ящик же плавал на поверхности воды. Я вытащил его на берег без особого труда и тотчас приступил к открытию его. Это не сразу удалось мне, так как я никогда в своей жизни не видел замка; но, наконец, заметив, что крышка была единственной частью сундука, которая поддавалась напору, я с помощью куска камня взломал его. Я нашел в нем множество матросской одежды, на которую не обратил внимания, но были и некоторые другие предметы, значение которых я тотчас же понял и при виде их пришел в неописуемый восторг. Я вынул оттуда три совершенно новых оловянных кастрюли, три пустых бутылки, молоток, стамеску и бурав, некоторые другие инструменты, три или четыре удочки. Но особенно обрадовался я двум ножам. Один из них — американский длинный — в ножнах; другой — с ремнем для ношения вокруг пояса. Года три — четыре тому назад у Джаксона еще сохранялся остаток складного ножа, т. е. кусок лезвия его, и как ни плох он был, мы при нашей бедности страшно дорожили им. Однажды во время ловли рыбы я положил этот нож на утес и, вытаскивая удочку, нечаянно уронил нож в море. Потеря эта страшно огорчила меня, и я долго не мог утешиться. Этим ножом мы пользовались при ловле птиц, чтобы потрошить их, и вообще постоянно его употребляли. Я тотчас же оценил всю пользу своей находки. Сундук был совершенно полон. Я вытащил из него все, что в нем находилось, и разложил для просушки на утесы. Многие из этих предметов были мне совершенно незнакомы, я не знал их употребления и лишь впоследствии оценил их по достоинству. Были тут между прочим две книги, но помня строгий запрет дотрагиваться до той, которая лежала у нас в хижине, — я смотрел на них с некоторым ужасом и долго не решался взять их в руки; но, наконец, положил их со всем остальным для просушки на утесы. Я ощупал ножи — лезвие было острое. Я надел через плечо ремень, на котором висел складной ножик, а огромный и внушительный американский нож прикрепил к поясу, затем направился к хижине. Ночь уже надвигалась; на небе ярко светила луна. Джаксон лежал на постели; услыхав мои шаги, он спросил меня тихим голосом, не принесу ли я ему воды.

— Нет, не намерен! — ответил я. — Я не забыл того, что вы мне говорили и как грозили отомстить мне, если я попадусь вам в руки. Я справлюсь с вами! — кричал я. — Я теперь хозяин, в этом вы скоро убедитесь!

— Так и будь им, — сказал он с досадой, — но это не причина не давать мне воды. Разве я когда-нибудь лишал тебя воды?

— Вам не приходилось ходить за ней, — возразил я, — этого вы бы, конечно, для меня не сделали. Если бы я теперь был слеп, а не вы, и был бы вам бесполезен, вы бы пальцем не пошевелили, чтобы не дать мне умереть. Вы потому только и позволяли мне жить, что я на вас работал, да еще впридачу жестоко били меня. Теперь моя очередь — вы теперь «мальчик», а я «хозяин»!

Читатель не должен забывать, что я не понимал значения слова «мальчик», — для меня оно было противоположным слову «хозяин» и значило не более, как «раб».

— Пусть будет так, — спокойно ответил он. — Я не долго буду нуждаться в воде!

Спокойствие его показалось мне подозрительным. Я хотя и улегся на свою постель, как раз напротив Джаксона, но спать мне не хотелось, и я лежал с открытыми глазами, думая обо всем происшедшем. Под утро я услыхал легкий шорох. Я лежал, повернувшись лицом к старику, и мог наблюдать за ним, не сделав для этого ни одного движения. Я видел, как он осторожно слез с постели и ползком направился медленно и бесшумно в мою сторону.

— А-га, — подумал я, — тебе хочется забрать меня в руки, ну-ка, подойди! — Я тихо вытащил американский длинный нож, заранее улыбаясь при мысли об удивлении Джаксона. Я дал ему подойти совсем близко ко мне, и когда он, осторожно ощупав край моей постели, протянул руку, чтобы схватить меня, захватил левой рукой его правую и полоснул ножом кисть руки так глубоко, что почти отсек ее. Он громко вскрикнул от боли и удивления и упал навзничь.