Садег Хедаят: Слепая сова

Все это я понял. Эта девушка — нет, этот ангел — была для меня источником несказанного удивления и вдохновения. Она возбудила во мне чувство преклонения. Я уверен, что под взглядом чужого, обыкновенного человека, она бы поникла и увяла.

С тех пор как я ее потерял, с тех пор как передо мной возникла сырая стена, тяжелая, как свинец, и глухая, я понял, что жизнь моя навсегда потеряла смысл, ведь ласка ее взгляда и глубокое наслаждение, которое я испытал при виде ее, были безответными, потому что она не видела меня. Я же остро нуждался в ее глазах, и одного лишь взгляда ее было бы достаточно, чтобы разрешить все мучившие меня вопросы, все загадки божественного вдохновения. От одного лишь ее взгляда для меня перестали бы существовать любые тайны.

С этого времени я стал больше употреблять опиума и вина, но, увы, эти средства безнадежности не парализовали мои мысли, не давали мне забыться, и, напротив, день ото дня, час от часу, минута за минутой ее образ — фигуру, черты лица — все ярче рисовало мое воображение.

Как я смогу ее забыть? Были ли мои глаза открыты или сомкнуты, бодрствовал ли я или спал, она стояла передо мной. Подобно черной ночи, обволакивающей сознание, мозг, постоянно она являлась мне в проеме двери, ведущей в кладовую, в квадрате окна, выходившего на улицу.

Мне опротивело спокойствие. Как я мог обрести покой? У меня вошло в привычку каждый день перед заходом солнца совершать прогулку. Не знаю, почему я был уверен, почему упорствовал в том, что смогу найти ручей, кипарис и цветы лотоса? Я пристрастился к этим прогулкам так же, как к опиуму. Словно меня что-то тянуло. Всю дорогу я думал только о ней. Я вспоминал, как впервые увидел ее, искал то место, где она была в тринадцатый день после ноуруза. Если бы я ее нашел, если бы я смог посидеть под тем кипарисом, несомненно в душе моей наступил бы покой.

Увы, там не было ничего, кроме мусора, раскаленного песка и гниющих, зловонных ребер дохлых собак и лошадей. Неужели я действительно с ней встречался? Нет, я лишь воровски, тайком, сквозь злосчастное отверстие в стене моего чулана увидел ее. Я испытывал те же чувства, что и голодная собака, которая вынюхивает и роется в кучах мусора, но, когда приносят корзину с отбросами, в страхе убегает и где-то прячется, а потом возвращается, чтобы отыскать в них лакомый кусочек. Однако то оконце для меня захлопнулось. И девушка казалась мне букетом свежих роз, брошенных на мусорную кучу.

В ту последнюю ночь, когда я, как обычно, вышел на прогулку, было пасмурно и дождливо, все окутывал густой туман. В такую пасмурную погоду исчезает ядовитость красок и резкость очертаний предметов. И неожиданно во мне возникло чувство свободы и покоя, как будто дождь смыл все мои мрачные мысли. В ту ночь случилось невероятное. Бесцельно бродя в эти часы, в эти минуты одиночества, которые трудно сказать сколько длились, я вдруг отчетливее, чем всегда, увидел ее нежное и жуткое лицо, словно оно выглянуло из-за облака или сквозь дым, безжизненное, как изображение на пенале, лицо.

Когда я вернулся, вероятно, прошла уже большая часть ночи и туман настолько сгустился, что ничего не было видно под ногами. Какое-то особое чувство мне подсказало, что здесь кто-то есть. Действительно, на саку я обнаружил фигуру в черном, фигуру женщины.

Я зажег спичку, чтобы найти замочную скважину, и, не знаю почему, взглянул на фигуру в черном: я увидел два удлиненных глаза, два больших черных глаза на худом, тонком и бледном лице. Я узнал эти глаза, которые смотрят на человека, не видя его. Если бы я раньше не видел ее, я все равно бы ее узнал. Нет, я не заблуждался, эта фигура в черном была она! Я был похож на человека, который видит сон, знает, что это сон, хочет проснуться и не может. Совершенно ошеломленный я замер на месте. Спичка догорела до конца и обожгла мне пальцы, в этот момент я пришел в себя. Я повернул ключ в замке, и дверь открылась. Я пропустил ее вперед. Подобно человеку, знавшему дорогу, она поднялась с саку и вошла в темный коридор. Она открыла дверь в комнату, и я последовал за ней. Волнуясь, я зажег лампу и увидел, что она направилась к моей кровати и легла. Лицо ее было в тени. Я не знал, видит ли она меня, слышит ли мой голос. Казалось, она не испытывает ни чувства страха, ни желания сопротивляться. Было похоже на то, что она пришла сюда помимо своей воли.

Может быть, она больна или заблудилась? Бессознательно, как во сне, она забрела сюда. Никто не может себе представить, что я испытывал в это мгновение. Это была какая-то сладостная мука, о которой трудно рассказать. Нет, я не ошибался. Это была та самая женщина, та самая девушка. Нисколько не смущаясь, безмолвно вошла она в мою комнату. Я всегда представлял себе, что наша встреча именно так и произойдет. Это было похоже на какой-то глубокий, бесконечный сон. Да, лишь погрузившись в глубокий сон, можно было увидеть такое. Это молчание имело для меня значение вечности, потому что в вечности нет места словам.