Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга вторая)

Шестеро караванщиков — у них тоже не оставалось ни монеты — наутро решили продолжить путь к Беширу. У каждого» однако, в душе притаился страх: как знать, что за опасности еще ждут впереди? Но у всех было на памяти, как уверенно вел себя Шерип-подслеповатый в плену у калтаманов.

— Верно сказано, — заметил, когда собирались в дорогу, рассудительный Шами, — если нер [1] Нер — верблюд особо выносливой породы. в доме, груз на земле не останется. На тебя, Шерип, отныне вся наша надежда.

— Золотые слова! — тотчас подхватил польщенный Шерип. — Если б не я, вспомните, разве досталось бы вам халвы целых полкруга? Со мной не пропадете. Давайте, друзья, смело продолжим путь, полагаясь на всевышнего!

Шерипа в Бешире знали хорошо и называли почтительно Шерип-Махсум, потому что отец его был ученым муллой по имени Джума. Это был человек в своем роде замечательный. Всем запомнился давний случай, когда в медресе при мечети, где он был настоятелем, вел занятия с юношами прославленный Муса-кули-ахун, ныне уже совсем дряхлый. Отлучился он в тот раз читать молитву по усопшему, а присматривать за учениками оставил своего сына. Долго не возвращался, ребята и расшалились, драку затеяли. Тут зачем-то пожаловал в мечеть сам казы, а впереди — два ясавула, с саблями и палками. Ступил один из них во двор мечети, увидел беспорядок, да как крикнет: «Прочь отсюда! Его степенство казы пожаловал!» Ребята разом прекратили свалку, вежливо поклонились, затем по одному на задний двор, через дувал и в огороды, а там опять пошла потасовка. Ясавул-то не сообразил спросить, где же мулла. Входит казы — в мечети никого. Тут, как на грех, мимо спешит известный в ауле Одегельды-бахвал. «Эй! — окликнул его ясавул. — Не знаешь ли, где уважаемый Джума-молла?» — «Как это не знаю?! — возмутился тот. — Такого нет, чего я не знал бы! А куда удалился почтеннейший мулла, вероятно, знают вон те ребята, что тузят друг друга возле арыка». И пошел себе дальше. Тут казы вдруг побагровел, глянул зверем на ясавула, буркнул что-то, даже ногой топнул — и уже минуту спустя наш Одегельды-бахвал, со связанными за спиной руками, плелся следом за ясавулом во двор к Тангриберды-баю. На счастье бедняги, Джума-мулла вскоре возвратился, застал в мечети казы, а от учеников услышал обо всем, что здесь произошло. Кинулся к Тангри-берды. Полчаса спустя идет обратно, вдвоем с Одегельды, у того улыбка во весь рот. С того дня сделался бахвал прямо-таки мюридом — послушником у Джумы. И всем рассказывал, что же произошло в тот злополучный день. Оказывается, он, ответив на вопрос ясавула, удалился, не испросив на то позволения казы! И за свою непочтительность тотчас был приговорен блюстителем благочестия к денежному штрафу. А поскольку казы недавно одолжился у Тангрикули, то «преступник» и был отправлен к баю, в пользу которого должна была поступить сумма штрафа, наложенного на Одегельды. И сидеть бы ему со связанными руками невесть сколько времени, если б штраф за него не уплатил Джума-мулла. Подобными способами он вербовал себе сторонников и снискал известность далеко за пределами Бешира. И сын, Шерип, ловкости и находчивости набрался у отца.

Нежелательная для наших путников встреча в степи, история с халвой, которою Шерип-Кёр накормил своих товарищей, получили неожиданное продолжение. Продавцы халвы, изрядно обобранные, как и все, кто побывал в лапах у калтаманов, тоже доплелись до Бешира и остановились в доме у Джума-кулчи, влиятельного человека, который считался одним из приверженцев новой власти. Рассказали ему несчастные, что с ними приключилось. День или два спустя на одном из базаров Бешира Джума-кулчи вдвоем с халвовщиком Омуркулом заглянули в дом Джеппара-нильгяра, где некогда в базарные дни восседал бекча, творивший суд и расправу над нарушителями порядка. Глядь — с хозяином дома сидит, попивая чай, облокотившись на подушки, Шерип-Кёр. «Салам!» — «Ва алейкум!..» Вновь прибывшим гостям подали пиалы с горячим чаем. Шерип, конечно, тотчас признал торговца халвой, сидит ни жив, ни мертв. А Джума-кулчи хорошо знал Шерипа еще и в прежние годы. И тут сразу к делу:

— Уважаемый, тебе знаком этот человек? — указывая на халвовщика, спросил он.

— Нет… Э-э… Ах, простите! Как же, как же! Теперь вспоминаю, нам довелось встретиться.

— Хм… Довелось, значит. И давно?

— Дня три миновало. В степи, с караваном я встретил этого почтенного человека.

— Ну, и благополучной была ваша встреча?

— Да… Мы, знаете, избежали страшной опасности. Разбойники обобрали нас, взяли все ценное. Голодом морили…