Валерий Грузин - Гибель Киева

Любая женщина, независимо от ситуации, при первой встрече с любым мужчиной, неосознанно для неё самой, рассматривает его в качестве потенциального сексуального партнёра. Секунд пятнадцать. Памятуя об этом, Александр сконцентрировался в стремлении излучать дружелюбие и спокойную силу целых пятнадцать секунд.

Цок-Цок не смутилась и не возмутилась. В чём он и не сомневался, ибо распознал в ней киевлянку, предки которой до третьего колена никогда не жили не то что в пригороде, на Куренёвке.

– Для начала перейдём улицу. – В её взгляде вспыхнула искорка интереса.

Александр взял её под локоток, что тоже не вызвало у неё удивления. Парочка чётко последовала их курсом, сократив дистанцию до нескольких метров. Скосив глаз, он отметил, что «Нолик» тяжело дышит, и на всякий случай отложил в памяти: эге, парень! В случае чего, тебе за мной не угнаться.

Они отошли к аптеке, что на углу Смирнова-Ласточкина и Артёма. Её витрины выложили на тротуар огромные квадраты света. На балкончике второго этажа какая-та турфирма в стремлении привлечь внимание клиентов к карибским круизам развесила карнавальные гирлянды из электрических лампочек.

Чтобы рассмотреть морщинки, света хватало. Но морщинок не было. Её кожа была гладкой, как и прямо зачёсанные назад и собранные аккуратным узелком на макушке волосы. Такие причёски издавна носили балерины, потом гимнастки и пловчихи синхронного плавания. Она медленно подняла чёрные глаза и тихо спросила:

– И что же заставило вас поступить подобным образом?

Александру было не до эмпиреев. Требовалась сбивающая с ног фраза. И он её выдал:

– Предлагаю вам сыграть роль. Вы справитесь.

– И что же это за роль? Вы что, режиссёр?

– В некотором роде. То есть да. Сейчас да. А роль, вы только не взрывайтесь… это роль подарка.

– Подарка кому?

– Мужчине. Весьма достойному.

– И вы уверены, что меня это заинтересует?

– Надеюсь и верю. Увлекательный вечер в изысканном обществе, и никаких обязательств. Слово киевлянина: вам будет хорошо. Я по вашей походке понял, что вы – человек без ингибиций и мещанских манер.

Её тонкая, очаровательной дугой уходящая высоко к виску левая бровка поползла ещё выше.

– А вы не переоцениваете свою уверенность?

– Откровенно говоря, когда смотришь в ваши глаза, она вообще улетучивается, – он искренне улыбнулся. – Хотите правду? Я обожаю изречение: Найкраща брехня – це правда .

Но не слова решили дело. Что слова? Дым и утренний туман. Дыхание бизона на морозном ветру. Радуга в грозовом небе. Мерный прибой и дрожащее мерцание лунной дорожки. Нет, не слова. Александр был знаком с той силой, которая решает. Она возникала в мгновения перелома. Она приходила на финишной прямой, когда впереди маячили мощные спины соперников, а в лёгких не оставалось и клочка воздуха; когда перед множеством глаз предстояло пробить ударом голой руки толстую доску и надлежало вынуть из сознания осколок сомнений; когда ломал представления гаишника о том, что с выпившего водителя можно содрать всё, что у него есть в кошельке; когда скручивал навеки заржавевшую гайку, выбивал кулаком из бутылки навеки засевшую в горлышке пробку, брал взаймы большие деньги и последний рубеж защиты у сопротивляющейся с фанатичным упорством женщины.

Что это за сила Александр не знал, как и то, где она живёт и как называется. Небесный дух «шень»? Усмешка дьявола? Шелест ангельских крыл? Она приходила, когда хотела, и не приходила, когда не хотела. Сколько не зови. А вот пришла. И укрепила сердце.

Оставалось избавиться от слежки. Судя по тому, что наружное наблюдение для неуклюжей парочки не было основной профессией, особой сложности это не представило.

Он увлёк за собой Цок-Цок в Дом торговли, где толпы посетителей вынудили «десятку» подтянуться к ним вплотную. Купив на четвёртом этаже плоскую флягу и бутылку виски, Александр рывком увлёк Цок-Цок к грузовому лифту и, не обращая внимания на протесты персонала, нажал кнопку первого этажа.

Расчёт оказался точным: пока парочка, потея и расталкивая поднимающихся по лестнице граждан, скатывалась вниз, они с Цок-Цок уселись в такси и укатили, оставив «хвост» на том месте, где ему и полагалось быть.

«У капуцинов» оказалось уютно. В хорошо обустроенных подвалах порой возникает ощущение особой защищённости. Дескать, опасности задержались где-то там, наверху. Интерьер дышал простотой средневековья. Белые, отштукатуренные стены, пролегающий через весь потолок массивный, покрытый чёрной мастикой деревянный брус. Столы и стулья дубовые, грубоватые, неподъёмные. Монашеский аскетизм и пивное веселье. Оно и понятно, в Европе до сих пор самое лучшее пиво варят в монастырях.