Антон Фридлянд - Сталинбург

— Чего сопли распустил, батя? — обратился он к Пашке, хотя, судя по виду, был моложе его всего на пару лет.

— Да так… Херово все как-то. И выхода не вижу.

— Выход он всегда есть, — философски изрек паренек, присаживаясь рядом. — Бывает, кажется, что баста, приплыл, а на самом-то деле все, что нужно, уже у тебя.

Паша изучил беспризорника и пришел к выводу, что у того-то как раз ничего и не было.

— На, держи, — он протянул пацану смятый червонец.

— Не, дядя, мне твои деньги не нужны. Я сам тебе денег дать могу, — с этими словами он сунул Паше пятак и двухкопеечную монетку, которые, по-видимому, до этого сжимал в кулаке.

— И что мне с ними делать?

— Пригодится. Ты сам-то, батя, откуда будешь?

«Из Москвы» — чуть не вырвалось у Пашки.

— Здешний я, — ответил он вместо этого.

— Не трынди. Я видел — ты в гостинице живешь.

— Ну, а ты где живешь? — Паша решил сменить тему разговора.

— Тут и живу, — беспризорник обвел окрестности рукой. — Широка страна моя родная, где так вольно дышит человек.

Паша не понял, всерьез ли говорит пацан, но не стал уточнять.

— А это что? — беспризорник ткнул его грязным пальцем в нагрудный карман, где лежала портативная камера. — Фильм снимаешь?

— Так, для себя кое-что, — неопределенно ответил Паша.

— А погром заснял?

Вопрос поставил Пашу в тупик.

— Что? Откуда ты…

— Да у тебя вся рожа в саже, вот я и догадался.

Поднявшись с паперти, Паша махнул беспризорнику рукой и направился прочь.

— С Днем труда, мудила! — крикнул ему вдогонку парнишка. — Карманы береги!

Товарищ Вильзон инстинктивно похлопал себя по карманам и в одном из них обнаружил листовку с рекламой суши-бара, полученную вчера от раввина. Это была единственная зацепка, и он решил ею воспользоваться. Его намерение подтверждали и слова беспризорника, до сих пор звучавшие в голове: все, что тебе нужно, у тебя уже есть.

До указанного в листовке адреса он доехал на метро — тут ему пригодился подаренный рыжим парнишкой пятак, который он опустил в щель турникета. Пока Паша ждал поезд на станции, произошел еще один инцидент с участием Воротника Правды — мужчина в строгом костюме и галстуке прохаживался по платформе, разговаривая по звездофону, когда его нашейный гаджет сработал. Удар тока оказался слишком сильным, и несчастный подскочил вверх на метр, после чего сделал судорожную попытку устоять на краю перрона, но электрические удары мотали его как Тузик грелку, и в следующую секунду тело повалилось на рельсы, а затем скрылось под пришедшим поездом. У Паши уже не было сил реагировать на все это — не дожидаясь, что будет дальше, он зашел в вагон, стены которого вместо привычных ему рекламных постеров были залеплены агит-плакатами.

Без пересадок он доехал до станции Пионеров-мучеников, в московской жизни называвшейся Красносельской и без труда нашел нужный адрес. Однако, вместо заявленного в листовке торгового центра «Княжий Град» по указанному адресу размещалось двухэтажное здание с вывеской «Дом культуры народов Сибири». Двери и окна были заколочены, а над вывеской громоздился барельеф, изображавший две фигуры в духе игрушки «мужик и медведь». Безбородый мужик с монголоидными чертами лица, держал в руках отбойный молоток, а медведь сжимал в лапах флаг Священного Союза. Паша обошел здание со всех сторон, но не нашел способа попасть внутрь — единственная не заколоченная дверь была заперта на амбарный замок. Рядом с дверью висел телефон-автомат. Пошарив в кармане, Вильзон достал две копейки, полученные от беспризорника вместе с пятаком. Опустив монету в прорезь, он набрал номер, указанный в рекламе суши-бара.

Чуда не случилось — после третьего гудка сработал автоответчик. Причем, судя по всему, автоответчик этот был сломан — в трубке зазвучали шумы, похожие на радиопомехи, потом что-то пискнуло, а затем глухой, будто доносившийся из-под земли мужской голос начал надиктовывать позывные:

— Михалков… Орджоникидзе… Сталин… Каганович… Ворошилов… Абрамович…

Сомнений не было — этот голос принадлежал реб Лейбу.

Баррикада не дала.

Пока Пашка рыскал по городу в поисках спасительного раввина, Матвей вместе со своей провожатой посетил храмовый комплекс Ленинские Горки, расположенный в десяти километрах от Сталинбурга. Погода стояла отличная — солнце пригревало, но не слепило, а легкий ветерок ласкал лицо. Несмотря на это, расположение духа у режиссера оставалось по-прежнему отвратительным, и даже присутствие рядом с ним красивой девушки не способно было исправить ситуацию.