Антон Фридлянд - Сталинбург

Луша допела песню, последовали приглушенные аплодисменты. Баррикада, отложив гитару, вышла на балкон. Сева, когда его супруга ушла проверить, как там Ваня, подсел поближе к брату и, хлопнув его по колену, произнес:

— Эх, братец, оставался бы ты здесь, в Сталинбурге! Что тебе эти чехословаки? Они хоть и правоверные, да все одно чужие. Разве ж понять им нас? Ну что, останешься, а?

Останусь, если слинять не получится — подумал Матвей и поспешил сменить тему разговора:

— А что Баррикада? В министерстве твоем работает? Чем занимается?

Севины глаза загорелись.

— Красавица, да? Знал, что тебе понравится! Недавно Литературный институт закончила — отличница, активистка и просто умница. Она у нас в лит-отделе работает — все нарадоваться не могут. А ты, братец, вижу, глаз-то на нее положил?

— Интересная девушка.

— Так иди к ней, — Сева толкнул его в плечо.

Последовав совету старшего брата, Мэт вышел на балкон. Ночь уже спустилась на Сталинбург. Вдалеке алели звезды Кремля, подмигивающие огоньками самолеты несли трудящихся в черноморские здравницы, грузовики с надписью «Хлеб» на бортах перевозили заключенных из одной тюрьмы в другую, а горожане, переодевшись в полосатые пижамы фабрики «Большевичка», расселись перед телевизорами, транслировавшими повтор популярного мюзикла «Ленин в октябре». Эту уютную картину с ярко подсвеченного плаката на брандмауэре благословляла дружная компания: старый революционер с винтовкой в руках и гвоздикой в петлице, воин с автоматом Калашникова в каске с надписью «На Берлин!», пламенный комсомолец с учебной гранатой в руке, пионер с игрушечным пистолетом и пухлощекий младенец, который, выглядывая из коляски, стилизованной под броневик, сжимал в ручонках погремушку в виде атомной бомбы. Над головами этой разновозрастной ватаги был начертан аршинный слоган: СВЯЩЕННЫЙ СОЮЗ — ОПЛОТ МИРА!

— Красивый город, — начал Матвей разговор.

— Очень! Как тут не вспомнить слова нашего классика… — отозвалась Баррикада. — «Ах, Сталинбург, как много в этом звуке для сердца правоверного слилось…»

— Да, только эти строки были написаны про Москву.

— Москва — и есть Сталинбург, — с удивлением ответила девушка.

— Разумеется. Просто у Пушкина говорится: «Москва, как много в этом звуке…»

— У кого? — Баррикада удивилась еще больше.

— Ну, Пушкин, автор этих строк…

— Товарищ Матфей, автор этих строк — Святой Иосиф. Это каждый октябренок знает.

Матвей понял, что разговор сворачивает куда-то не туда.

— А вы, значит, в министерстве литературой занимаетесь? — спросил он. — Мне брат сказал.

— Да, лит-вопросы курирую, — оживилась девушка. — Мое направление — производственный роман на стыке города и деревни. Пелевин, Сорокин, Минаев, Прилепин — знаете таких авторов?

— Слышал, конечно. А кто из них ваш любимый?

— Сложно сказать — я их всех люблю. Например, «Сахарный Кремль» Сорокина — замечательный роман. Про передовика производства из провинции, который работал на сахарной фабрике и всю жизнь мечтал побывать в Кремле. А потом…

— Не рассказывайте, лучше сам прочту, — прервал ее Матвей. — А вы писать не пробовали?

— Отчего же! Пишу постоянно.

— И что? Прозу или стихи?

— Методички.

— Что, простите?

— Методички для авторов. Кто-то же должен указывать им, что писать — вот мы, кураторы, этим и занимаемся.

— А что, авторы сами не знают, что писать?

— Они знают, как, а не что. Они же просто писатели. Вообще, подготовка методичек — очень сложный процесс, в котором занято множество специалистов. Сначала разрабатывается генеральная линия, затем на ее основе — темы и под-темы. Потом мы все это распределяем по жанрам и уже в зависимости от этого — по авторам. А разве у вас в Чехословакии не так это происходит?

— Ну, я же кино занимаюсь, — уклончиво ответил Матвей. — У нас все немного по-другому.

— Да, понимаю, у вас куратор входит в состав съемочной группы — это все упрощает. Мы тоже пробовали у себя такую систему ввести. Но авторы стали жаловаться, что их постоянное присутствие куратора отвлекает. Пришлось пойти им навстречу — вернули как было.

— И что, Баррикада, не устаете вы на своей работе? Должно быть, сложно писателями руководить?

— Что вы, Матфей! Я ими не руковожу. Я ведь всего лишь младший куратор — слежу за исполнением директив. А руководят литературным процессом те, кому положено — старшие кураторы.

— Вы завтра когда работу заканчиваете? — Мэт перешел к делу. — Может, сходим куда-нибудь?