Алешко Алексей - МРАЗЬ

На следующей неделе я два раза за день назвал Алину Мариной, она только улыбнулась и на следующий день у меня на столе появилась фото Марины в красивой рамке. Никак не прокомментировал, даже спасибо не сказал. Но и фотографию убирать не стал. Тем не менее намек понял и, несумев взять себя в руки, решил утопиться в работе. Не помогло. После держался только на силе воле и её редких звонках. Да, каждый день - это редко. Сам не звоню. Боюсь.

Боюсь не сдержаться и вылить из себя все мысли что терзают меня последнее время. Боюсь попросить её помощи в поиске ответов на мучающие меня вопросы. Боюсь услышать её ответ который не смогу опровергнуть. Боюсь услышать то, что она однажды уже мне говорила. И еще боюсь разболтать ей о домике который я не представляю без неё. И без Кристины. И без Светы. Черт!!! Черт! Черт.

Кристинка - вода. Она разумна и игрива, весела и спокойна, изворотлива и податлива. Она сильна своей слабостью, тем, что я, дурачок, принимал за наивность. Светланка - огонь. Страстная, необузданная, заводная и отчаянно смелая. Она не глупа, нет, просто она излишне импульсивна, порывиста. Не было бы Кристины, общаться с ней было бы... Нет - не пыткой, но сложно. Сложно было бы в одиночку сдерживать её взрывной характер, а так, с помощью Кристы... Черт! Да я их и не воспринимаю уже по отдельности!

И люблю я их вместе, именно вместе. А они любят меня и Марину. Господи! Когда я в прошлую субботу застал их в зимнем саду за высадкой очередной партии растений чуть не умер от тоски! Они сидели рядышком, Кристинка придерживала какой-то очередной фикус, а Света его прикапывала и они разговаривали о ней! О Марине! Что тут надо обязательно поставить кофейный столик и повесить несколько клеток с щеглами, Мариночка так любит птичек. Они не видели меня увлеченные беседой и занятием, а я стоял привалившись к стене и, не в силах пошевелиться, слушал их разговор. Его теплота, сквозившая в каждом слове забота, камнями, огромными бетонными плитами наваливались сверху вдавливая в пол.

Да, я не врал им, даже признался что Марина мне не дочь, а подопечная, которую давно взял под крыло и привязался к ней. Но они полюбили меня, отдали себя моей заботе и я был им благодарен за те частички своей души, что они ежедневно предоставляют в мое распоряжение выслушивая мои жалобы, утешая, развлекая рассказами, заботясь обо мне. Да и просто, без остатка, даря свою плоть мне на утеху.

Да, я ничего им не обещал, даже не скрывал своих, недавно осознанных чувств к Марине, но и не прогнал, требуя освободить ей место. Я не смог. Просто не смог, хоть и решил, кто будет всегда спать в моей постели. Я не смог предложить им остаться друзьями, да и не хотел этого. Честно - не хотел. Ужаснувшись своей шизофрении и еще раз более внимательно прислушавшись к чувством я вынужден был признаться, что люблю мою Криветку, моих Кристину и Светку и не смогу без них. Я замерзну без огонька-Светки и умру от жажды без водички-Кристинки. Но и без Марины я не смогу так же. Она - земля и воздух.

Тогда, пять лет назад, не я помог изувеченному ребенку, но она спасла меня. Спасла от безумия, помогла выжить в зловонной мрази из вещизма, пуританской морали и лицемерия - среде обитания человечества. Дала шанс отмыться самому и увидеть в окружающих хорошее.

Однажды, когда Марина уже месяц была в Израиле, тоска пригнала меня в Отрадное, к подъезду её старой квартиры. Было очень ранее утро и в пустом дворе не было никого, лишь двое бомжей возились около мусорного бака. Парень и девушка. Хоть и затруднительно у бомжа определить возраст, но было видно, что они молоды, не больше 30 лет. Мне не известно, да и не интересны, причины что привели их к такой жизни: опухшие испитые лица, обноски, неизменные баулы с отысканным в мусорных кучах хабаром - типичные бомжи. Но меня поразило другое: он нашел в мусорном баке целый банан, без кожуры. Возможно его уронили и некто брезгливый выбросил в мусор.

Банан был мятый, местами почерневший, но вполне целый. Он протер его смахивая прилипший мусор и протянул ей. Она приняла подношение, откусила и поднесла к его губам, он улыбнулся ей и тоже откусил, чуть-чуть. Они стояли около давно переполненного мусорного бака, по колено в зловонных отходах и вместе кушали банан, при этом смотрели друг на друга с неповторимой, такой искренней любовью и нежностью, такой теплотой, что все внутри меня сжалось превратившись в единый кусок льда - айсберг зависти.

И вот, в прошлую субботу, подслушивая щебетание моих девочек, я понял: они - островок чистоты в океане мрази обыденности. Понял и мгновенно вспомнил, как мы с Мариной сидели на её кровати обнявшись, а вокруг нас суетились люди оформляющие смерть Марининой матери. Вспомнил, как вместе: я, Марина, Кристина и Света, плескались в бассейне у Петровича. Как на следующий день Марина прикатила к нам в спальню и со смехом стащила одеяло заставляя нас подняться - вот она ЧИСТОТА! Все остальное - мразь.