Андрей Колганов - Жернова истории 4 (СИ)

Дебаты на заседании Военно-промышленного управления велись еще долго, но мои мысли уже свернули в другую сторону. Мысли невеселые, и я в какой-то мере был благодарен обстоятельствам, позволившим мне отвлечься на дела военные, и не долбиться лбом в крепкие стены бюрократического восторга, в той или иной мере охватившего большую часть нашего партийно-государственного руководства. Но далее бежать от этих проблем уже не было никакой возможности.

Дзержинского и Красина, с которыми удавалось находить хорошее взаимопонимание, и которые не боялись пойти «поперек волны», уже не было в живых. А других каналов влияния на партийную верхушку у меня не было. Мой нынешний начальник – Орджоникидзе – хотя вполне мог выслушать и даже согласиться, отнюдь не был склонен противостоять настроениям большинства. Но выбора не было – надо было постараться заразить его собственной обеспокоенностью.

Конечно, мои усилия за семь лет пребывания в этой реальности не пропали даром. Я не переоценивал собственный вклад в произошедшие перемены – да, какие-то первоначальные толчки, сместившие баланс сил на советском Олимпе, позволившие избежать некоторых ошибок, или подтолкнуть к принятию более перспективных решений, исходили от меня. Но все остальное зависело уже не от моих усилий, а от усилий множества людей, воспользовавшихся – или не воспользовавшихся – открывшимися окнами благоприятных возможностей. Однако же и инерция исторических обстоятельств никуда не делась, и она работала во многом против моих усилий.

Да, нажим на крестьянство с целью провести коллективизацию деревни здесь разворачивался медленнее, и не с таким безоглядным напором, как в моей прежней реальности. Здесь пока еще не рубили под корень все формы кооперации, чтобы оставить одни колхозы. Не была отменена система контрактации посевов, и заготовительные цены на зерно не падали много ниже его себестоимости. Не ликвидировали коммуны, ТОЗы и посевные товарищества. Но гонка за процентом коллективизации уже разворачивалась.

Не был здесь и провозглашен лозунг ликвидации кулачества, как класса, и не производилось массовое раскулачивание, тем более с выселением кулацких семей в необжитые районы. Но случаи раскулачивания по решению деревенских сходов, и выселения кулаков на отруба, сопровождавшиеся разного рода злоупотреблениями, уже были не редкостью. Убой скота, хотя и не принял известных мне по прошлому катастрофических масштабов, все-таки имел место.

Здесь не было призывов с высоких трибун выполнить задания пятилетки по ряду отраслей за два с половиной – три года. Но неуклонный нажим в сторону повышения темпов и расширения масштабов капитального строительства продолжался уже давно, со всеми неизбежно вытекающими последствиями: финансовым перенапряжением, ростом незавершенного строительства, сверхплановым приростом рабочей силы и фонда заработной платы, ростом неудовлетворенного спроса и очередям в магазинах, падением качества продукции и т.д.

Здешняя плановая система еще не дошла до того, чтобы весь выпуск продукции уложить в прокрустово ложе обязательных плановых заданий для предприятий, все произведенное распределять по фондам и нарядам, и диктовать сверху цены на основную массу произведенных товаров. Обязательными оставались только показатели исполнения государственных контрактов, ограниченных бюджетными ассигнованиями. Да и мелкий частный сектор, хотя и испытывал разного рода ограничения, с мерами запретительного характера или, тем более, прямой экспроприацией, пока не сталкивался. Однако и стремление подчинить всю работу предприятий указаниям сверху, хотя бы путем нажима по партийной линии, и призывы окончательно вытеснить частника уже не были чем-то из ряда вон выходящим.

В общем, хочешь – не хочешь, а тяжелый разговор с Григорием Константиновичем заводить надо. И разговор этот состоялся на следующий день – товарищ Серго согласился меня принять для обстоятельной беседы накануне моего отъезда в Женеву.

– Меня крайне беспокоит, – объясняю свою тревогу председателю ВСНХ, – рост налога с оборота на товары легкой и пищевой промышленности. Фактически мы путем косвенных налогов запускаем руку в карман трудящемуся через повышение розничных цен. Уже есть признаки недовольства на ряде заводов и фабрик, и чтобы потушить это недовольство, Совнарком принимает решения о повышении номинальной заработной платы сверх пределов, предусмотренных пятилеткой. Фактически мы встаем на путь запуска печатного станка для финансирования роста нашей промышленности. Раскрутить спираль инфляции легко, а вот остановить ее будет непросто. Что, снова Сокольникова придется призывать? – задаю риторический вопрос.