Андрей Кощиенко - Смерть айдола

Ещё есть версия, что корейцы — просто странные. Плечи у них — сексуально, а грудь — нет. Ну так у них в голове тогда было устроено. По-особому. Сейчас, конечно, увы. Всё целомудренно, всё закручено, завязано, заколото, фиг доберёшься. Это монахи пришлые постарались. Если б не они, то в Корею валом бы валили туристы — поглазеть. Но теперь, повторюсь, там всё как у всех, полуголыми по улицам не бегают. Не знаю, был ли в этом мире монарх-затейник, но плечи здесь тоже — фетиш. Что автоматически наводит на определённые выводы…

А ещё говорят, что это было очень удобно, в смысле — функционально. Ничего никуда прятать не нужно, если ребёнка покормить и не жарко опять же. Вот эта версия мне кажется самой верной. Не жарко.

— Принцесса… — неожиданное слово внезапно долетает до моего слуха.

Выныриваю из своих мыслей, фокусируясь на окружающей обстановке. Вижу неожиданно свободный проход по центру дорожки, по которой мы идём, и незнакомых мне людей вдоль, по её краям. Стоят и смотрят на меня. Я без очков. Какие могут быть солнечные очки к ханбоку? И мама постаралась, чтобы её дочь выглядела лучше всех. Ткани, как я понимаю, на него куплены из самых дорогих. Плюс украшения не за три копейки, я уже ориентируюсь в соотношении цена-качество-фирма. Когда себя в зеркале дома разглядывал — мне мой внешний вид понравился. Не зря мама старалась. Народ, похоже, тоже с этим согласен. Да и как-то начальное построение семьи изменилось. Мама сдвинулась вбок и назад, а мы с СунОк идём рядом. Получается, я — по центру, мама — слева, онни — справа.

— Принцесса! Принцесса идёт! — вновь слышу я громкий шёпот и семья, идущая впереди нас, начинает тормозить, оглядываясь назад.

— Принцесса…

Что делать? Наверное, лучше всего не объяснять всем подряд, что это ошибка, чтобы не выглядеть жалко. Правильнее последовать совету ЁнЭ — соответствовать ожиданию людей. Спину — ровней, подбородок — выше, лицо — без эмоций! Как на подиуме…

Принцесса Агдан?! Я вас слушаю…. Не хотите ли присесть на трон, ваше высочество? Непременно… Дичь, конечно, но, приятно…

(несколько позже, там же)

Семья ЮнМи останавливается, не дойдя до нужного ей поворота. Остановившись, они молча смотрит, как с боковой дорожки выходят люди, которые, похоже, знакомы некоторым из них. По крайней мере, маме ЮнМи и СунОк, — они низко кланяются старой женщине с жёстким взглядом. Старуха, за спиной которой её домочадцы сбиваются в толпу от неожиданной остановки, удостаивает кланяющуюся невестку и её старшую дочь лишь короткого мазка глазами, и переводит взор на ЮнМи. Та же, даже не сделав намёка на поклон, встречает их холодным синим взглядом, высокомерно приподнимая свой подбородок.

На несколько секунд над дорожками наступает тишина, пока кто-то из посторонних посетителей кладбища не издаёт удивлённый возглас. Старая женщина недовольно сжимает губы, первой разрывая зрительный контакт с ЮнМи. Не удостоив выпрямившихся ДжеМин и СунОк даже взгляда, она отворачивается и идёт прямо, к главной дорожке. Её свита, заинтересованно коротко поглядывая на ЮнМи, спешит за ней. Та же провожает их вслед холодным высокомерием.

….

«По кладбищу ходила большая крокодила…» — припоминаю я стишок, наблюдая за уходящей старухой и всеми, кто с ней. — «Она, она, лютая была!»

Как я понимаю по отвешенному мамой и СунОк поклону, — это та самая бабка ЮнМи, которая выгнала её отца нафиг из дома. Да-а, лучше, как говорится, один раз увидеть, чем сто раз услышать. Вопросов больше не имею: ни почему они не звонят, ни почему не общаются. Всё ясно.

— Они пришли позже, — недовольно констатирует СунОк, которая тоже провожает «не наших» взглядом и напоминает. — Сейчас наше время.

Мама, кстати, на сделанное мною вчера предложение — нарушить установленный график — ответила категорическим отказом.

— Наверное, хотели увидеть ЮнМи, — отвечает мама.

— А она им даже не поклонилась, — быстрым шёпотом, не для чужих ушей, говорит СунОк и добавляет. — Мама, можно я тогда тоже больше не буду кланяться?

Мама тяжело вздыхает в ответ.

— Дочка, они твои родственники, — говорит она. — Какие бы с ними не были бы отношения.

— Не надо мне таких родственников! — быстро отказывается от родни СунОк, совершая недопустимое для кореянки деяние. — Жила и дальше без них проживу!

Мама снова вздыхает.

— Не нужно обсуждать подобное при посторонних, — говорит она. — Тем более, — на кладбище и в такой день.