Патрик Зюскинд: История господина Зоммера

– Я же молчал. Я не обмолвился ни словом. Уже в тот же вечер, когда я со значительным опозданием пришел домой и вынужден был выслушивать лекции о разрушительном действии телевидения, я ни слова не сказал о том, что знал. И позже тоже. Ни моей сестре, ни моему брату, ни полиции, ни даже Корнелиусу Михелю я не сказал ни единого слова…

Я не знаю, что заставляло меня так упорно и так долго молчать… но я думаю, это был не страх, н не стыд, и не нечистая совесть. Это было воспоминание о том стоне в лесу, о тех дрожащих на дожде губах, о той молящей фразе: Да оставьте же наконец меня в покое! – то самое воспоминание, которое заставило меня молчать, когда я видел, как господин Зоммер погружался в воду.

Unternsee (нем.) – Нижнее озеро (прим. пер.).

Obernsee (нем.) – Верхнее озеро (прим. пер.).

Sommer (нем.) – лето (прим. пер.).

Имеется в виду брикет для отопления (прим. пер.).

Klause (нем.) – скит, келья (прим. пер.).

По сегодняшний день у меня в голове сидит это запоминающееся определение когда в состоянии мгновенного замешательства я не могу сориентироваться, где право, а где лево. Тогда я просто представляю себе руль велосипеда, вызываю в памяти ручной тормоз и этим самым снова могу в лучшем виде определиться. На велосипеды, у которых ручной тормоз на руле с двух сторон, или – еще хуже! – только слева, я бы не сел никогда (прим. авт.).

От немецкого hasslich – уродливый, некрасивый, безобразный (прим. пер.).

Без учета сопротивления воздуха (прим. авт.).

Само собой разумеется, что эти расчеты до седьмой цифры после запятой я произвел не тогда, сидя на ветке, а многим позднее, с помощью микрокалькулятора. Законы падения были в свое время мне знакомы тоже лишь понаслышке и не в их точном значении или в математических формулах. Мои расчеты в то время ограничивались прикидкой высоты падения и опирающееся на многосторонний эмпирический опыт предположение, что время падения было бы относительно большим, а конечная скорость относительно очень высокой (прим. авт.).

В году существовал один единственный день, когда телевизор не разрушал глаза, не вел ко всеобщему оболваниванию, а именно тот день в начале июля, когда из германии передавалось дерби с ипподрома Гамбург-Хорн. По этому случаю мой отец надевал серый цилиндр, ехал в Обернзее к семье Михель и смотрел там передачу (прим. авт.).

По немецки – sommergaste – зоммергесте (прим. пер.).