Алан Фостер - Конец материи

Конечно, пары, получавшие сперму, не знали, что ребенок «усовершенствован». – Гигант отвернулся. – Ты должен знать, что я сам не знал до того.

Флинкс не стал спрашивать, до чего именно.

– Пары считали, что покупают обычные сперматозоиды, полные первоклассных генов. Они не могли знать, что с этими генами экспериментировали. Я предложил свои услуги и был принят в качестве донора спермы. – Он позволил себе слегка улыбнуться. – Я уверен, это из-за моего размера и сил, а вовсе не из-за ума. Помни, я понятия не имел, что происходит с тем, что я продаю. Конечно, кроме меня, были и другие доноры. Не знаю, много ли и часто ли они поставляли сперму. Я – несколько раз.

Поставлял – дьявольщина, продавал! Теперь ты понимаешь, Флинкс, почему я не могу сказать, отец я тебе или нет. Возможно, твоей матери имплантировали мою сперму. А может, и нет. Даже хромосомный анализ теперь ничего не скажет, потому что техники фирмы изменяли определенные гены.

– А как ты узнал обо всем? – Рассказ странно привлекал Флинкса своей необычностью. Изменение генов… усовершенствование человечества. Он не уверен, что его усовершенствовали, но это объяснение его непостоянного странного дара.

– Большинство из первых усовершенствованных детей родилось на Земле или на близких к ней планетах. Большинство из них оказались нормальными, но примерно пятая часть рождалась калеками или с генетическими повреждениями. Повреждения иногда бывали ужасными.

Помни, что организаторы фирмы были в целом добропорядочными существами, людьми и транксами. Они пришли в ужас, ликвидировали фирму и разошлись. Вмешалось правительство. Шли разговоры о необходимости уголовного наказания, но правительство не нашло кого наказывать. Оно не знало, что эти повреждения возникли в результате дородового вмешательства.

Чтобы защитить себя, создатели фирмы разработали специальную программу. Они создали специальную сеть, которая отыскивала здоровых детей, которых они произвели, узнавала об из пребывании и личности. А неудачные результаты уничтожались. – Голос Септембера звучал ровно. – Для сохранения тайны в этой сети старались использовать прежних работников фирмы. Мне объяснили, что, поставив сперму, я тем самым стал соучастником и могу подвергаться преследованию правительством. И потому я согласился.

Флинкс не стал спрашивать, удалось ли Септемберу выследить детей-неудачников.

– Я должен был купить тебя на аукционе на Моте и отвезти на Землю. Там в специальной школе воспитывали еще нескольких здоровых детей. Тем временем правительство кое-что узнало. О детях не стало известно, но несколько организаторов фирмы было арестовано. Они могли узнать меня. Поэтому когда на аукционе появилось много местной полиции, мне пришлось поспешно уходить. Я собирался позже вернуться и перекупить тебя у твоего покупателя.

– Почему ты этого не сделал, Скуа?

– Потому что сразу вслед за этим сеть лопнула, кое-кто в обмен на обещание безопасности начал говорить, и большинство основателей фирмы было арестовано. Просматривая сообщения триди, я решил, что лучше порвать все связи с сетью и фирмой. И сумел затеряться.

– А что случилось с основателями? – Флинкс снова почувствовал возбуждение. Отец он ему или нет, но Септембер еще не конец следа. – Где их записи?

– Прости, приятель, но точно не знаю. Однако у меня большие уши. – Он подчеркнуто пошевелил ушами. – Я слышал, что все записи погибли в огне.

– Ну, тогда экспериментаторы, – Флинкс старался не терять надежды.

– Общественное возмущение заставило применить необычно строгое наказание. Большинство было приговорено к избирательной нейрохирургии. – Флинкс тяжело сел. Он знал, что это такое. – Все их воспоминания о фирме и ее деятельности были стерты. Личности и большая часть знаний сохранились, но они больше не знают ничего о фирме и ее деятельности.

– Мне казалось, это противоречит доктрине Церкви.

Септембер кивнул.

– Да, но общество было сильно возмущено, приятель. Можешь себе представить, какой это был праздник для Лиги противников науки. Часто мнение Церкви побеждает. Но в этом случае Внутренний Совет и Последний Оплот сочли благоразумным не вмешиваться. Конфликт между Церковью и правительством никому не был нужен.

– Но… ты можешь быть моим отцом.

– Я этого не отрицаю, парень. – Септембер вытянул ноги и поморщился. Одна нога затекла. – Насколько я тебя узнал, я бы таким сыном гордился, но, – вынужден он был добавить, – твоим отцом может быть любой из нескольких десятков доноров.