Алан Фостер - Тар-Айимский Кранг

Флинкс осматривал пространство вокруг них. Змея по-прежнему не было видно. Без привычного присутствия рептилии он чувствовал себя нагим.

– Более-менее, так оно и есть. Мы знаем, что он нас припер к стенке, и он знает об этом, но он не знает, что мы знаем, что он нас припер к стенке.

– Пожалуйста, попроще.

– Ндийо. Разумеется. Представим это так. Человек ведет переговоры с куда меньшим высокомерием, чем мог бы, когда знает, что сидит под дулом пистолета того, кто страшится за свою жизнь. У нас достаточно мало рычагов, поэтому мы должны использовать и самые маломощные из всех, какие сможем найти.

Несмотря на разнообразные призывы, свист и увещевания Флинкса дракончик не показывался. Это было необычным, но не беспрецедентным. Иногда у змея появлялось собственное мнение. Трузензюзекс не мог продублировать применяемые Флинксом прерывистые призывы, но помогал в визуальной части поиска. Это, по крайней мере временно, отвлекало его от мысли о злополучном стечении обстоятельств.

– Где он вероятнее всего мог спрятаться, малыш? – спросил ученый.

– О, я не уверен, сэр. В разных местах. – Теперь он был по-настоящему обеспокоен и лишь в пол-уха слушал философа. Он не чувствовал присутствия дракончика, и одно это вызывало у него беспокойство. – Он не часто выкидывает подобные фокусы. Полагаю, на него подействовала общая депрессия. Он, знаете, чувствителен к подобному. Он предпочитает прохладные замкнутые места. Вроде…

И он резко оборвал фразу. Он увидел вдали мини-дракончика. Тот прямо у него на глазах порхал вокруг прозрачного купола. Потом природное любопытство одолело-таки его, и, несмотря на предупреждающую мысль Флинкса, он засунул голову под прозрачный шлем. То, что случилось вслед за тем, удивило обоих наблюдателей. Дракончик проделал в воздухе неуклюжий вираж и, казалось, упал на самого себя, свернувшись в плотную спираль на самой высокой точке скамьи. Он лежал, застыв, не двигаясь, под куполом, пульсировавшим теперь неопределенным желтым цветом.

Все мысли об их непосредственных трудностях были мгновенно отброшены в пароксизме страха за своего постоянного спутника. Не обращая внимания на предостережения Трузензюзекса, он бегом кинулся к только что покинутому ими месту. Малайка обернулся и, издав ругательство, бросился вслед за юношей. Его короткие ноги не могли тягаться с ногами Флинкса, но тем не менее он сумел развить достаточно впечатляющую скорость.

Приблизившись к куполу, Флинкс почувствовал под ногами легкую дрожь, но не обратил на нее внимания.

А Трузензюзекс обратил. И взглянул на Цзе-Мэллори.

– Да, брат. Я тоже это почувствовал. – Голос его стал задумчивым. Снова дрожь, на этот раз сильнее.

– Что же происходит? – произнес озадаченный Трузензюзекс. – Я думал, мы установили, что по крайней мере эта часть планеты сейсмологически безопасна. – Он обеспокоенно посмотрел на сводчатые стены, определяя их крепость и устойчивость.

Пол вновь содрогнулся, но уже гораздо сильнее. Дрожь не прекращалась и становилась все сильней и, хотя никто этого не замечал, усиливалась по мере того как Флинкс приближался к куполу.

– Что же происходит? – прошептал Цзе-Мэллори.

– Элитат! Не уверен, – ответил философ таким же приглушенным тоном, – но я думаю, что наша загадка вот-вот разрешится сама собой.

Флинкс забрался на помост и мчался к куполу. Пип все еще не двигался. Юноша едва заметил сотрясавшую строение дрожь. Когда он приблизился к своему неподвижному приятелю, странное гудение, начавшееся у него в голове, стало еще хуже. Он нетерпеливо мотнул головой, очищая ее, но без толку. У него возникло странное ощущение эйфории, перемежающееся с болью.

"Не борись с этим", – казалось, шептало что-то. Он услышал тихо разбивающиеся на берегу волны. Дракончик лежал, плотно зажмурив глаза. Он, похоже, дергался под аккорды какой-то безмолвной песни. Первая мысль Флинкса была о конвульсиях, но движения рептилии, хотя и неправильные, казались для этого слишком ровными. Он начал было засовывать руку под большой шлем, к своему попавшему в беду приятелю. Гудение возросло, и он качнулся назад под внезапным приступом головокружения.

НЕ… БОРИСЬ… ТЫ!

Пип в беде… Беде.

Он снова мотнул головой, и на этот раз подобное действие, вроде бы, принесло ему небольшое облегчение. Все сливалось, его мысли потеряли четкость. Он сфокусировал слезившиеся глаза на змее и решительно нырнул под шлем.

ПОЯВЛЕНИЕ!