Томас Диш - 334

Нора снова сняла, и Леде пришла дама пик. Дабы скрыть удовлетворение, она мотнула головой и высказалась:

– Секс!

– Знаешь что, Леда? – Нора пошла с семерки. – Я уже даже не помню, что это было.

Леда скинула четверку.

– Понимаю, понимаю. Если б еще и Эб понимал... Шестерка.

– Семнадцать. Тебе-то легко говорить – ты молодая, и у тебя есть Эб.

Если она скинет тройку, Нора может и до тридцати одного добрать, со стартовой картой. Леда скинула двойку.

– Девятнадцать. Никакая я не молодая.

– Плюс пять – двадцать четыре.

– И тройка. Двадцать семь?

– Честное слово, уже не помню.

Леда выложила последнюю карту.

– И тройка – тридцать. – Она переставила спичку в следующую дырочку.

– Пятерка. – И Нора переставила спичку. Тут наконец прозвучало противоречие, которого Леда так ждала: – Мне пятьдесят четыре, а тебе? Сорок пять? Небо и земля. – Она разложила свои карты рядом с Лединой дамой. – И еще большая разница: Дуайта уже двадцать лет, как нет. Не то чтобы совсем уж не представлялось никаких возможностей – так, иногда... Посмотрим, сколько у меня? Пятнадцать-два, пятнадцать-четыре, и пара это шесть, и две масти это шесть, значит, двенадцать. – Она передвинула вперед вторую спичку. – Но иногда – это не то же самое, как если в привычку войдет.

– Ты хвастаешься или жалуешься? – Леда разложила свои карты.

– Хвастаюсь, именно что.

– Пятнадцать-два, пятнадцать-четыре, и пара это шесть, и две масти – смотри, то же самое, что у тебя, двенадцать.

– От секса люди просто ненормальными делаются. Как тот бедный олух на лестнице. Нет, оно того не стоит. С меня хватит.

Леда воткнула спичку за четыре дырочки до финальной черты.

– Вот-вот, то же самое Карни говорил о португальце. Сама знашь, чем все кончилось.

– Есть вещи и поважнее, – не позволяя себя отвлечь, гнула свое Юра.

“Начинается, – подумала Леда. – Опять двадцать пять”.

– Сосчитай, что там у тебя в крибе, – сказала она.

– Только пара, которую ты скинула. Спасибо. – Она переставила спичку на две дырочки. – Семья, вот что главное. Сохранить семью.

– Трудно не согласиться. Ну что, поехали дальше?

Но вместо того, чтобы взять колоду и перетасовать, Нора придвинула к себе расчетную доску, вглядываясь в спички и дырочки.

– Кажется, ты говорила, у тебя двенадцать.

– Я что, перепутала? – Елейным голоском.

– Нет, не думаю. – Она переставила Ледину спичку на две дырочки назад. – Ты сжулила.

23. Лен Грубб, продолжение (2024)

Преодолев первую недоверчивость, осознав, что она действительно предлагает перебраться к ним, он подумал: “Бр-р!” Но, в конце-то концов, почему бы и нет? Вряд ли снимать койко-место и столоваться у Хансонов сильно хуже, чем, как он сейчас, жить посреди самого натурального, сукины дети, военного оркестра. А продталоны можно обменять в бухгалтерии на фудстэмпы. Миссис Хансон сама говорила, вовсе не надо ничего официально оформлять... хотя, если он все грамотно устроит, можно будет получить у Фульке зачет в курсовую практику по индивидуальному проекту. А то Фульке вечно к нему цепляется, что собесовской практики недобирает. Утвердит как миленький. Собственно, дело лишь за тем, чтобы подать под правильным соусом. Только не “Возрастные проблемы”, это уже было, еще направят потом, упаси Господи, на гериатрию, ввек не расхлебаешь. “Социальное обеспечение и семья как ячейка общества”. Звучит необъятно, но в степь примерно в ту. Упомянуть детдомовское прошлое, и что так можно отследить семейную динамику изнутри. Своего рода эмоциональный шантаж, но Фульке наверняка проймет.

Ему и в голову не приходило задуматься, что это миссис Хансон так расстаралась. Он знал, что привлекателен и что людей, соответственно, к нему влечет. К тому же миссис Миллер говорила, что та расстроена после женитьбы и переезда сына. А он ей сына как бы и заменит. Все совершенно естественно.

24. История любви, продолжение (2024)

– Держи ключ, – произнесла она и вручила Ампаро ключ. – Тащить наверх необязательно, но если там личное письмо... – (Но он ведь может и в собесовском конверте прислать?) – Нет, если вообще будет хоть что-то, помаши, вот так. – Миссис Хансон энергично взмахнула руками, и подбородки затряслись мелкой дрожью. – Я буду смотреть в окно.

– Баб-Нора, ты чего-то ждешь? Чего-то очень важного?

Миссис Хансон улыбнулась самой своей баб-Нориной улыбкой. Любовь заставляла пускаться во все тяжкие.

– Из райсобеса, внученька. И ты права, это действительно может быть очень важно – для нас для всех.