Кэролайн Черри - Угасающее солнце - Шон'джир

Всемогущий ставленник губернатора – таким он внезапно предстал перед учеными, вторгся в то, что было дорого их сердцам – чужак, ничего не смыслящий в исследованиях и работах, ради которых эти штатские забрались в такую даль, к пограничным мирам. Дункана не удивило их негодование. Им хотелось, чтобы его власть распространялась лишь на изменение условий жизни мри, а вот угрожать другим проектам он не мог. Первого он сам искренне желал; во втором сомневался, потому что это было излишне и неблагоразумно. Ставроса же нельзя было назвать человеком слишком щедрым – губернатор, скорее, ничего не делал просто так.

Дункана нацеливали на кого-то или на что-то; Стэн начал опасаться, что так оно и есть. Он снова понадобился старику и чувствовал себя послушным орудием в новой тайной войне против кого-то из врагов Ставроса – был ли то регул, какое-то состязание между штатскими и службой губернатора, или еще нечто более запутанное, включающее все вместе.

Сейчас, вырвавшись из-под опеки Ставроса, Дункан вновь обрел способность думать. Доверительный тон старика, который подхватывал человека, целиком отдавая его в руки Ставроса, больше не мешал ему, и все же Дункан чувствовал неодолимое желание отбросить свои подозрения и схватить приманку – ведь старик предлагал ему все, чего Стэн хотел, все, что для него имело значение.

Наваждение: Ставрос позвал его.

Дункан отозвался и пошел.

Утром на столе у дежурного по «Флауэру» Дункана поджидало множество сообщений от начальников подразделений, которые хотели бы встретиться с ним. Дункан почувствовал беспокойство. Он отложил бумажные дела и перво-наперво спустился в медицинскую секцию, думая о мри, чтобы, как всегда, удостовериться, что с ними все хорошо и им настолько спокойно, насколько это вообще возможно в подобных условиях – ну и, главным образом, что ни один не в меру рьяный исследователь не решил напоследок поработать с ними, прежде чем на любые эксперименты будет наложен запрет.

Но вот из своей секции Дункана окликнул доктор Луис; и через некоторое время Стэн с удивлением обнаружил, что он, забыв о мри, спешит на конференцию, на которую собираются представители от различных отделов «Флауэра».

Дункан рассердился: он ненавидел подобные процедуры. Его представили собравшимся – прежде его знали как подобного мри, – один из объектов, который они исследовали, накачивая его транквилизаторами, когда Дункан, едва живой вернулся из пустыни, где человек выжить не мог. Он заставил себя улыбнуться и ответить на приветствия, затем откинулся в кресле и приготовился поскучать, выслушивая бесконечные перечни данных и взаимные претензии по объектам и складам. Он считал, что его умышленно затащили сюда – такова была их мелкая месть Ставросу. Дункан почти ничего не понимал в этих разговорах, и, кроме того, ему было просто неинтересно. Он сидел, исподтишка изучая манеры и лица остальных участников, прислушиваясь к мелочным перебранкам и отмечая про себя врагов и друзей – все это могло в дальнейшем пригодиться.

Но, снова прислушавшись к разговорам, он неожиданно заинтересовался: все обсуждали новости от военных, прибывших на станцию. По мере того, как он слушал, эти сведения все более его тревожили. Разведывательный корабль «Фокс» вместе с крейсером «Ганнибал» и вспомогательным кораблем «Сантьяго» вернулись с Гэргайна, планеты звезды Литах, соседки Арайна; Гэргайн, с ее лишенными атмосферы лунами, была богата полезными ископаемыми и едва исследована регулами. Услышав новости, геологи навострили уши и загудели: часть специалистов «Флауэра» будет направлена на «Фокс». Ожидалось перераспределение экипажа в соответствии с новыми задачами; привлекались некоторые маститые ученые, занятые в проекте с мри. Дункан, поняв суть перестановок, встревожился: в его власти было повлиять на перемещения; наверное, ему следовало что-то сказать – по крайней мере, от него ждали каких-то возражений: ведь ставленник губернатора должен неплохо разбираться в кадровых вопросах. Но Дункан молчал.

Он сидел нахмурясь, пока нынешнее командование «Флауэра» преспокойно улаживало свои дела; ему было грустно, он чувствовал себя не на своем месте: по крайней мере, ему следовало набросать депешу Ставросу… а он не делал ничего, слишком поздно осознав, что на его глазах большинство отделов расформированы. Может быть, то была их своеобразная месть за вмешательство губернатора. Те, кто дорожил своей независимостью от Ставроса, выставили Дункана на посмешище, а остальные даже не поддержали его.