Роджер Желязны - Создания света – создания тьмы

– Хорошо, я жду.

Мадрак делает себе инъекцию, становясь подобным богу.

– Теперь покажи мне дверь и давай войдем.

– Сюда.

Он указывает на запретную дверь, большую и бесцветную в инфракрасных лучах.

– Открой ее, – говорит Тифон, и Мадрак открывает. Цербер резвится в бликах света, терзая перчатку. Величиной он превосходит двух слонов. Лежа на груде костей, он развлекается со своей игрушкой. Одна из его голов чует порыв ветра из-за Не Той Двери, две головы рычат, а четвертая роняет перчатку.

– Ты понимаешь меня? – спрашивает Тифон, но в восьми красных глазах нет и проблеска разума. Хвосты пса дергаются, он поднимается в мерцании огней – чешуйчатый и злобный.

– Славный песик, – комментирует Мадрак, а песик машет хвостами, разевает пасти и прыгает к нему.

– Убей его! – вопит воин-священник.

– Не могу, – отвечает Тифон – По кранная мере сейчас.

Войдя в зеленую двер, открытую поэтом, и прибыв наконец на мир Интерлюдии, Оаким и Фрамин оказываются в безумном мире дождей и религий. Уставшие, они стоят на влажной траве рядом с городом, окруженным мрачными черными стенами.

– Сейчас мы войдем, – размышляет поэт, поглаживая свою изумрудно-зеленую бороду. – Мы войдем через эту маленькую дверь слева, которую я заставлю открыться. Останется загипнотизировать или подчинить охранников, если они там окажутся, и пройти к великому храму…

– …Чтобы выкрасть сандалии для Принца, – говорит Оаким – Странное это для меня дело. Если бы он не обещал мне вернуть мое имя – мое настоящее имя, – прежде чем я убью его, я бы не согласился.

– Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой 2– говорит Фрамин, – но скажи мне, что ты намерен делать с Гором, который также хочет убить его – и который сейчас работает на него, только чтобы заполучить эту же возможность?

– Убью, если потребуется, сначала Гора.

– Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать – какая тебе разница, кто его убьет – ты или Гор? Он ведь в любом случае будет одинаково мертв. Оаким молчит, явно озадаченный.

– Это моя миссия, – говорит он наконец.

– Он в любом случае умрет, – повторяет Фрамин.

– Но не от моей руки.

– Правильно. Но я не улавливаю разницы.

– И я не улавливаю, но убить Принца поручено мне.

– Возможно, Гору тоже кто-то поручил.

– Но не мой хозяин.

– А почему у тебя есть хозяин, Оаким? Почему ты не хозяин сам себе? Оаким трет лоб.

– Я… действительно… не знаю… Но я должен сделать то, что мне сказано.

– Понимаю, – говорит Фрамин, и пока сбитый с толку Оаким раздумывает, крошечная зеленая искра слетает с кончика трости поэта и касается шеи посланца Дома Мертвых. Оаким раздраженно чешется.

– Что это?..

– Местное насекомое, наверно, – говорит поэт. – Пошли!

Дверь перед ними открывается от постукивания трости, а охранники засыпают после короткой зеленой вспышки. Позаимствовав у них два плаща, Оаким и Фрамин направляются к центру города. Найти храм легко. Войти – куда сложнее. Ибо перед входом – охранники, обезумевшие от наркотика.

Двое в плащах подходят и требуют впустить. Восемьдесят восемь копий наружной охраны нацелены на них:

– Публичного поклонения не будет до закатных дождей, – воины дергаются марионетками в такт своим словам.

– Мы подождем. И – ждут.

С закатным дождем они присоединяются к процессии промокших паломников, входят во внешний храм и пытаются пройти дальше.

Их останавливают триста пятьдесят два копьеносца, охраняющие следующий вход.

– У вас есть знаки молящихся внутреннего храма? – спрашивает капитан.

– Конечно, – говорит Фрамин, поднимая свою трость.

После этого капитан, очевидно, решает, что знаки у обоих есть, и им дарован вход.

Затем, на подходе к самой Святая Святых, они остановлены офицером, командующим пятьюстами десятью стражниками, также одурманенными наркотиком, которые охраняют последний проход.

– Оскоплены?! – спрашивает он.

– Оскоплены, оскоплены, – уверяет Фрамин звучным сопрано. – О, дай нам пройти, – глаза его сверкают зеленым, и офицер отступает.

Войдя, они видят алтарь с его пятьюдесятью охранниками и шестью странными жрецами.

– Сандалии там, на алтаре.

– Как их заполучить?

– Лучше по-тихому, – говорит Фрамин и, пока не началась телевизионная служба, проталкивается поближе к алтарю.

– Как по-тихому?

– Хорошо бы подменить их нашими собственными, а священные надеть и без суеты уйти отсюда.