Стивен Кинг - Бесплодные земли

– Да ну? – выдохнула Сюзанна. – Вон как?

– Да, так. Ну – скажи же свой урок, Сюзанна Дийн, и скажи без ошибки.

Теперь слова падали с ее губ кусочками льда. Правая рука на подлокотнике инвалидного кресла едва заметно дрожала, как мотор, работающий вхолостую.

– Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.

Оком целюсь.

– Хорошо.

– Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.

Разумом стреляю.

– Так было испокон веку, Сюзанна Дийн.

– Не из револьвера убиваю; та, что убивает из револьвера, забыла лик своего отца.

Сердцем убиваю.

– ТАК УБЕЙ ЖЕ, ВО ИМЯ ОТЦА СВОЕГО! – крикнул Роланд. – УБЕЙ ИХ ВСЕХ!

Рука Сюзанны расплывчатым пятном мелькнула между подлокотником кресла и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда. Секунда – и револьвер был выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неуловимо быстрыми движениями, мягкими и бархатисто-легкими, как взмахи трепещущего крылышка колибри. Над долиной глухо прогрохотали шесть выстрелов, и пять из шести каменных обломков, выставленных на валуне, в мгновение ока перестали существовать.

Секунду-другую, покуда перекатывалось затихающее эхо, ни Роланд, ни Сюзанна не заговаривали и словно бы даже не дышали. Безмолвствовало (по крайней мере, пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя невыразительными, но странно категоричными словами:

– Весьма похвально.

Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке так, точно видела его впервые. От дула поднималась тонкая струйка дыма – абсолютно прямая в безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру под грудью.

– Похвально, но не идеально, – наконец сказала она. – Один раз я промазала.

– Разве? – Роланд подошел к валуну и взял в руки уцелевший обломок камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.

Она поймала камень левой рукой; правая, с одобрением заметил Роланд, оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше и свободнее Эдди, но именно этот урок усвоила не так быстро, как он. Будь она с ними во время перестрелки в ночном клубе у Балазара, возможно, это произошло бы быстрее. Роланд видел: теперь она наконец учится и этому. Сюзанна посмотрела на камень и в верхнем углу увидела отметину – выбоинку глубиной от силы в одну шестнадцатую дюйма.

– Ты его только зацепила, – сказал Роланд, возвращаясь, – но в стрельбе подчас царапина – это все, что требуется. Если зацепишь кого-нибудь, собьешь ему прицел… – Он умолк. – Почему ты так на меня смотришь?

– Ты что же, не понимаешь? В самом деле не понимаешь!

– Нет. Твои мысли часто закрыты для меня, Сюзанна.

В его голосе не было ни капли ершистости, и Сюзанна раздраженно тряхнула головой. Быстрый, изобилующий поворотами и пируэтами танец, в котором кружилось ее "я", порой нервировал Роланда; на Сюзанну такое же действие неизменно оказывала кажущаяся неспособность стрелка говорить о чем-либо помимо того, что непосредственно занимало его мысли. Роланд был самым большим буквалистом, с каким ей доводилось сталкиваться.

– Ладно, – сказала она, – я объясню тебе, почему я так на тебя смотрю, Роланд. Потому что ты сделал подлость, вот почему. Ты сказал, что не поднимешь на меня руку, не сможешь поднять на меня руку, пусть даже я вконец распоясаюсь… но ты либо соврал, либо глуп как пень, а я знаю, что ты вовсе не дурак. Бьют не всегда рукой, как может засвидетельствовать любая женщина и любой мужчина моей расы. Там, откуда я родом, есть короткая поговорка: слово не обух…

– …костей не поломает, – закончил Роланд.

– У нас вообще-то говорится несколько иначе, но я полагаю, это достаточно близко. Как ни скажи, все равно чушь собачья. То, что ты мне устроил, неспроста называется "словесной поркой". От твоих слов мне больно, Роланд, они оскорбительны… ты собираешься и дальше стоять здесь и уверять, будто не знал, что так получится?

Она сидела в кресле, сурово, пытливо и настороженно глядя на Роланда снизу вверх, и он – уже не в первый раз – подумал, что инвалидное кресло инвалидным креслом, но беложопым кобелям в родном краю Сюзанны надо было обладать либо недюжинной смелостью, либо непроходимой тупостью, чтобы злить эту женщину. И, поскольку Роланду довелось ходить меж них, он не думал, что ответ на вопрос – смелость.

– Менее всего меня заботило, обидишься ты или нет, – терпеливо сказал он. – Я заметил, что ты показываешь зубки, и понял, что ты вознамерилась укусить, а потому сунул тебе в пасть палку. Это возымело действие… не так ли?