Стивен Кинг: Воспламеняющая взглядом

Он попытался протолкнуться через толпу, судорожно ища глазами свободное такси.

– Эй, ты...

– Бога ради, парень!

– Осторожно, мистер, вы наступили на мою собачку...

– Извините... извините... – в отчаянии повторял Энди. Он искал такси. Но его не было. В любое другое время улица была бы набита ими. Он чувствовал, что люди из зеленой машины приближаются к ним, готовые схватить его и Чарли, забрать их бог знает куда, в Контору, к черту на рога или сделать что-нибудь еще похуже...

Чарли положила голову ему на плечо и зевнула. Энди увидел пустое такси.

– Такси! Такси! – закричал он, размахивая изо всех сил свободной рукой.

Те двое, сзади, отбросив всякое притворство, побежали. Такси подъехало.

– Стой! – закричал один из них. – Полиция! Полиция!

Женщина где-то сзади вскрикнула, и толпа начала рассыпаться. Энди открыл заднюю дверцу такси и подсадил Чарли. Затем нырнул сам.

– Ла Гардия, жмите, – сказал он.

– Стой, такси. Полиция!

Таксист повернул голову на голос, но Энди дал мысленный посыл – совсем небольшой. Боль кинжалом пронзила ему голову и тут же отпустила, оставив несильное ощущение, подобно утренней ноющей боли – так бывает, когда отлежишь шею.

– Они, думаю, гонятся вон за тем черным в клетчатой кепке, – сказал он таксисту.

– Точно, – сказал водитель и спокойно отъехал от бровки, двинувшись по Восточной Семнадцатой.

Энди оглянулся. Двое одиноко стояли на бровке тротуара. Остальные пешеходы явно чурались их. Один из тех двоих снял с пояса радиотелефон, заговорил. Затем они исчезли.

– А тот черный, – сказал водитель, – что он сделал? Думаете, грабанул винный магазин или чего еще?..

– Не знаю, – сказал Энди, пытаясь сообразить, как поступать дальше, как постараться выжать из этого таксиста большую пользу с наименьшей затратой энергии. Заметили ли они номер такси? Следует исходить из того, что заметили. Но они не захотят обращаться к полиции города или штата и по крайней мере какое-то время будут в замешательстве.

– Все они куча отребья, эти черные в городе, – сказал таксист. – Не говорите, сам скажу.

Чарли засыпала. Энди снял вельветовый пиджак, свернул подложил ей под голову. Перед ним забрезжила слабая надежда. Если он правильно сыграет – дело может выгореть. Хозяйка Судьба послала ему слабака (не в обиду ему будь сказано). Он был из тех, кого, казалось, особенно легко подталкивать по нужной дорожке, – белый (азиаты по какой-то причине самые неподдающиеся), достаточно молодой (старые почти невосприимчивы) и среднего умственного уровня (умным давать мысленный посыл легче всего, глупым – труднее, а умственно отсталым – невозможно).

– Я передумал, – сказал Энди. – Отвезите нас, пожалуйста, до Олбани.

– Куда? – Водитель уставился на него в зеркало заднего вида. – Дружище, я не могу везти до Олбани, вы в своем уме?

Энди вытащил бумажник, в котором лежала однодолларовая купюра. Он благодарил бога, что такси – не с пуленепробиваемой перегородкой, мешающей общаться с водителем и имеющей лишь отверстие для расчетов. Непосредственный контакт всегда способствует даче мысленного посыла. Была ли в этом какая-то психологическая загадка или нет, сейчас не имело значения.

– Даю пятисотдолларовую, – сказал спокойно Энди. – Отвезите нас с дочкой в Олбани. Хорошо?

– Пять сотен! О, господи!

Энди вложил банкноту в руку таксиста, и когда тот опустил взгляд, Энди изо всей силы дал посыл. На какое-то мгновение его охватил страх, что ничего не выйдет, что просто ничего не осталось, что он истратил остаток энергии, заставив водителя увидеть несуществовавшего чернокожего в клетчатой кепке.

Затем наступило это ощущение – как всегда сопровождаемое острой, словно удар стального кинжала, болью. В то же мгновение он почувствовал тяжесть в желудке и резкий спазм кишечника. Он неуверенно поднес руку к лицу, понимая, что сейчас наступит рвота или смерть. В этот краткий миг он предпочел бы умереть, как случалось всегда, когда он перенапрягался: прощальные слова НАПРЯГАЙТЕСЬ, НО НЕ ПЕРЕНАПРЯГАЙТЕСЬ какого-то давным-давно слышанного диск-жокея болезненно отзывались в его голове. Если бы в такую минуту кто-нибудь вложил ему в руку револьвер...

Затем он взглянул на Чарли, спящую Чарли, Чарли, поверившую, что он вызволит их из этой передряги, как он вызволял из всех прочих, Чарли, уверенную, что, когда она проснется, он будет рядом. Да, из всех передряг – только на самом-то деле все они есть одна и та же чертова передряга – он и Чарли просто снова бегут. Безысходность приводила в отчаяние.