Владимир Михайлов - Беглецы из ниоткуда

– Всеобъемлющий, в системе два-пять-восемь – нарушения.

– В чем дело?

– Не проходит основополагающая информация. Процесс останавливается. И есть опасность, что он пойдет в нежелательном направлении. А это, в свою очередь...

– Можете не продолжать. В чем причина?

– Причины непрохождения информации пока неизвестны.

– А место, место? Где поток затухает – или отклоняется от нужного направления? Найдя место, вы найдете причину, найдя ее – исправите.

– Сейчас мы заняты определением места и причины.

– Как только установите точно – пошлите туда кого-нибудь из лучших проницателей. Дайте ему столько сил, сколько понадобится. Пусть сделает все, что нужно, чтобы обеспечить проход информационного луча по нашему каналу.

– Почтительно выполняю, Всеобъемлющий.

Нет, это не боги. Но и не люди, конечно. Совсем другие.

У людей же – свои заботы. Были, есть и еще будут.

Итак, население выросло. Бытовых сложностей это не вызвало: места на корабле хватало, и синтезатор пока еще исправно обеспечивал всех нужными для спокойной жизни пищей, одеждой и всем прочим.

Покоя, однако же, не было.

Он даже и не снился.

Быть может, потому, что люди – хотели они того или нет – принесли в мирок, в котором можно (и нужно) было жить по новым правилам и условиям, не тем, что существовали и соблюдались на планетах Федерации (поскольку большей части тамошних проблем и забот здесь просто не существовало), – принесли с собой и продолжали исповедовать прежнюю систему жизненных ценностей, а следовательно – поведения и политики. В обществе, состоящем из нескольких человек и замкнутом в до предела ограниченном пространстве, люди действовали так, словно продолжали жить в необъятном пространстве Федерации, населенном людьми, количество которых так никогда и не было точно установлено.

Хотя в крохотном мире «Кита» властвовать было незачем, да и, по сути, не над кем, – борьба, то явная, то скрытая за то, чей авторитет выше и чье слово является решающим, – борьба эта не утихала.

Главными ее действующими лицами были, естественно, администратор Карский (которому вся предыдущая жизнь, казалось, давала право на главенство в любом обществе и любой обстановке) и путешественник Нарев – хотя бы потому, что всю свою жизнь он стремился никому не подчиняться и, напротив, подчинять себе других – любыми средствами.

К чести обоих претендентов надо сказать, что соперничество их до сих пор не переходило в схватку: оба понимали, что в этих условиях реальное столкновение (а у каждого были свои сторонники) неизбежно привело бы к всеобщей гибели; поэтому противостояние их оставалось чисто моральным, скрытым, как тлеющий под верхним слоем почвы торфяник, внешне же все оставались предельно вежливыми и доброжелательными. Демографический взрыв вообще на время как бы нейтрализовал соперничество, на первое место вышли дети, даже в этом благополучном мире требовавшие забот. И тем не менее огонь честолюбия в людях не погас. Дожидался своего времени.

И нередко ночами, когда дети спали и дневные дела завершались, это самое честолюбие не давало одному-другому спокойно погрузиться в сон. Именно в промежуточном состоянии между сном и явью вдруг всплывают неизвестно с какой глубины подсознания неожиданные, воистину головокружительные – чтобы не сказать гениальные – планы и проекты, от которых сон и вовсе улетает неведомо куда.

Почему, например, не спит Нарев?

Нет, сейчас об этом еще не время.

А вот Мила – бывшая Еремеева, а ныне жена Нарева и мать его детей – спала. Но – уже не в первый раз – среди ночи пробудилась в слезах. И, шмыгая носом, уткнулась лицом в плечо мужа. Чем на какое-то время отвлекла его от некоего хитрого замысла.

– Что ты, маленькая? Опять?

– Да... – Она всхлипнула. – Ну ничего не могу поделать: он снится...

Он – был Юрик. Маленький мальчик, оставшийся на Земле без отца, без матери. С недавнего времени он начал вдруг – после стольких-то лет – снова сниться матери. Каждую ночь. Но не так, как раньше: не крохотулей, каким был тогда, а таким, каким, наверное, стал сейчас: молодым человеком двадцати с лишним лет. Тем не менее она не то чтобы догадывалась, но точно знала: это он, ее сын. Так бывает только в снах: доказать вроде бы не можешь, но совершенно точно знаешь. Узнавание идет совсем по другим каналам, чем наяву.

– Просто не знаю: может, посоветоваться с Зоей?