Александр Казанцев: Льды возвращаются

Шаховская ухватилась за поручни. Неужели гибель? Она не кричала, не металась по палубе, лишь отодвинулась от слишком близко упавшего раскаленного камня, прошившего палубу. Усмехнулась. Думала о ледяном панцире, а кругом огонь... и за бортом кипяток.

Да, она боялась, до спазм в горле боялась, но еще больше вскинула голову, подняла выше подбородок. Она умела владеть собой, даже когда вокруг никого не было...

Из-за дыма, окутавшего корабль, Шаховская не видела спускающихся шлюпок и катеров. Она решила, что о ней забыли. И почти с негодованием подумала об одном человеке, который был на корабле.

Этот человек сейчас тоже думал о ней.

Он бежал с кормы, заглядывая всем в лица.

– Шаховская!.. Кто видел Шаховскую? – хрипло спрашивал он.

На него смотрели, на огромного, тяжеловатого, но быстрого в движениях, с растрепанной русой шевелюрой, с яростными, почти бешеными глазами, смотрели и отрицательно качали головами.

С шлюпок сдирали брезенты. Скрипели блоки. У моряков закопченные, перекошенные от напряжения лица.

Капитан снял фуражку и рассматривал ее прогоревшее дно. Вдруг он увидел человека в распахнутой куртке, с неистовым вопрошающим взглядом.

– Она там, – указал капитан на нос корабля. – Куда? Назад! – крикнул он, видя, что пассажир бросается на стену огня.

Опаленный, тот отскочил назад и сбросил куртку.

Капитан выхватил у матроса в брезентовой робе брандспойт, словно вырвал струю из огня, и нацелил ее на куртку, которую держал перед ним пассажир. Вода надула ее рвущимся пузырем.

– С головой накройся! – напутствовал капитан.

И пассажир, прикрывшись мокрой курткой, ринулся в огонь, как бросаются в воду.

Корабль уже дал опасный крен. Шлюпки плюхались на волны. Из-за поспешности катер сорвался, лег на бок и затонул.

Люди в пробковых поясах толпились у кренящихся к воде реллингов. Никто не решался прыгать в клокочущую воду.

Шаховская, как и они, смотрела на этот кипяток, не решаясь в него прыгнуть. Она отвернулась и увидела, как из огненной стены появился кто-то накрытый с головой дымящимся балахоном.

Бросив на палубу горящую куртку, Буров предстал перед нею.

– Прыгать... за борт! – крикнул он, хватая ее за руку.

– Оставьте, Буров! Вы с ума сошли! – отстранилась она.

– Да что вы... в такую минуту вспоминать? За борт... вместе!..

Она смотрела на него. Все-таки он пришел. Но мог бы не прийти...

– Там кипяток, – сказала Шаховская.

Он не стал убеждать ее, доказывать... Он просто кинулся на нее, охватил руками и поднял на воздух.

Она извивалась, отталкивала его, непроизвольно защищаясь, но полетела за борт. Больно ударилась о воду боком. Вынырнула, захлебнулась... Ей казалось, что дух захватило у нее, что она сварилась в кипятке, что кожа сейчас сойдет... Но ощущение это было вызвано холодом. Холодная вода клокотала, потому что со дна вырывались пузырьки газов. Пахло серой, разъедало глаза.

Буров, прыгнув за ней следом, плыл рядом. Он подхватил ее под руку, почти приподнимал над водой.

Шаховская посмотрела с благодарностью.

– Хорошо, не успели ударить, – буркнул он и потащил ее дальше от судна.

С горящего ледокола по воде ползли тучи дыма.

Вода действительно «ошпарила», как кипяток. Но она оказалась холодной, очень холодной. От нее захватывало дух.

Спасение теперь только в движении. Надо плыть, невзирая ни на что, и плыть... и выжить.

К счастью, корабль успел выйти из особо опасной зоны. Камни здесь не вылетали из воды, не могли ранить «прямым попаданием». Но от газов, заставляющих клокотать воду, легко задохнуться, не говоря уже о судорогах, готовых свести ноги.

Шаховская увидела близкую льдину, подплыла к ней и ухватилась за скользкий край.

Буров нагнал ее и ударил по руке.

– Вы с ума сошли! – со слезами в голосе крикнула она.

– Не держаться... Отплывать! Вода нагреется... – предупредил он.

Шаховская опустила льдину. Ей уже показалось, что вода начинает жечь. Она легла на спину и отчаянно заработала ногами. Когда-то она победила в заплыве на спине. Победит ли сейчас?..

Она видела упершийся в небо вишневый столб с клубящейся черной тучей вверху, подсвеченной снизу красным.

Совсем близко в воду падали камни, с шипением исчезая в глубине. Словно кто-то обстреливал беглецов.

Атомный гидромонитор, гордость арктического флота, погибал.

Шаховская слышала тяжелое дыхание Бурова. Он плыл на боку, одной рукой держа ее.

– Пустите, – сказала она без прежней злости.