Дверь слева с тихим вздохом открылась.
– Доброе утро, красавица!
Она вздрогнула, а потом улыбнулась долговязому медику.
– Вилт! Ты всегда пугаешь своих пациентов, когда они едва успели проснуться?
– Так разумнее, – ответил он, беря ее руку и начиная снимать мягкий бинт. – Если они близки к инфаркту, лучше пусть это случится здесь, где о них будет кому позаботиться.
– Это кто же о них сможет позаботиться? – удивленно спросила она, и он рассмеялся, складывая бинты в лоток.
– Давай-давай, показывай себя с самой плохой стороны. Только не забывай, кто здесь проводит прививки. Рука выглядит прекрасно. Чертовский ожог – никогда ничего подобного не видел: с внутренней стороны, между запястьем и локтем. – Он покачал головой. – Как это ты умудрилась?
Она ответила, глядя ему прямо в глаза:
– Бросила огненный шар.
– Да неужели? Ну, тогда тебе повезло, что ты не осталась без пальцев. В следующий раз лучше надень перчатку.
– Если Богиня будет благосклонна, то следующего раза не будет.
– Ну, тебе виднее. Как горло?
– В порядке.
Вилт с напускной суровостью покачал головой.
– Думаешь, я поверю тебе на слово? Открывай-ка рот, красавица. И даже не думай кусаться.
Она неохотно подчинилась. Вилт провел тщательный и, как она заподозрила, намеренно неспешный осмотр, потом хмыкнул и отошел от постели.
– Выглядит неплохо. Но на всякий случай в следующую пару дней береги голос.
– Пусть за меня говорит капитан, – подсказала она выход.
Он снова рассмеялся.
– Он так и так это сделает. Я знаю Шана с тех пор, как пришел на корабль учеником медика, а он был тогда не старше Горди. И все это время он говорит без умолку. Наверное, даже родился разговаривающим. Его мать была лингвист, так что этим все, наверное, и объясняется. Гены, знаешь ли, – глубокомысленно пояснил он, и Присцилла негромко рассмеялась. Он отступил еще дальше, резко отбросив шутливость. – Ладно, красавица, а теперь слушай внимательно. За то время, которое прошло с момента твоего отлета в увольнение и возвращения на корабль, ты ухитрилась потерять одну десятую веса тела. На кухню отправлены специальные меню, составленные лично для тебя. Ты будешь съедать все, что тебе подадут, пока не восстановишь вес. И чтобы ты не вздумала жульничать, мы тебя будем взвешивать в начале каждого твоего дежурства. – Он посмотрел на часы. – Вкусный и высококалорийный завтрак будет здесь через три минуты. После того как ты съешь все, что будет стоять на подносе, можешь воспользоваться освежителем – он в коридоре напротив. Лина приготовила там для тебя чистую одежду. Вопросы есть?
– Нет.
– Великолепно. – Он легонько хлопнул ее по плечу и ухмыльнулся. – Увидимся позже.
– Вилт!
– Да?
– Горди в порядке?
Он фыркнул.
– Этот парень? Встал уже давно. Потребовал, чтобы его пустили посмотреть на тебя. Лина увела его помогать в библиотеке любимцев. Сказала, что ты зайдешь за ним туда, когда проснешься.
– Хорошо, так я и сделаю.
– Прежде чем хоть что-то делать, ты позавтракаешь. Ага! – Он торжествующе посторонился, пропуская санитара с сервировочным столиком. – Ну, приятного аппетита!
Присцилла вышла из-под потока сушки, причесала пальцами непослушные кудри и хмуро посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее учителей всегда тревожила ее худоба: они говорили, что ее тело – вместилище Неясыти – недостаточно сильное, чтобы выдержать работу серьезных заклинаний.
Зеркало свидетельствовало о том, что они были правы. Потеря четырнадцати фунтов означала торчащие ребра и острые бедра, обтянутые кожей кости пясти и запавшие ключицы. Она обхватила ладонью грудь и вздохнула. Вид у нее, как у жертвы катастрофы. Резко отвернувшись от зеркала, она залезла в шкафчик.
Свежая одежда оказалась неожиданно высокого качества. Присцилла не могла понять, где Лина могла найти такие вещи: у них был такой вид, словно их сшили вручную по мерке, а не покупали на складе. Изумленно она развернула шелковистую рубашку, заметив, что воротник у нее пышный и широкие гофрированные рукава, собраны на узком манжете с рюшем. Ее цвет был переливчато-розовым. Мягкие брюки приглушенного синего цвета. Бархат? Она осторожно провела рукой по ворсистой ткани. Брюки немного расширялись ниже колена и доходили точно до подъема новых черных ботинок. Она продела в пояс кожаный ремень, застегивавшийся на пряжку из розоватого агата, и снова повернулась к зеркалу.
– Тоделм! – прошептала она, прикоснувшись к воротнику, который обрамил ее лицо и отбросил на щеки теплый цвет румянца.
Читать дальше