Леонид Смирнов - Эра Броуна

Но едва Сува вскочил на ноги и размахнулся, чтобы пнуть свою «подружку», все вмиг смолкло. Никто не убегал от него, никто не прятался в щели или в эти самые тряпки. Тишина – только ветер гудит в трубах и отдушинах.

Странное дело, – подумал Сува и зажег-таки дефицитную спичку. Крыс было не видно. Не могли же они отрастить крылышки и по-голубиному усесться на карниз, пережидая гнев наглого чужака?

Сува снова улегся на ворох тряпок. Кажется, некогда это были почившие в бозе халаты или платья, но никак уж не половые тряпки. Пахло от них скорее воспоминаниями о женском теле, а вовсе не уличной грязью или мочой. Невелика радость, но все же…

И тут – сквозь дрему – Сува почувствовал вдруг, что тряпки под ним начинают шевелиться. Это было уж слишком. Он подскочил как ужаленный, нашарил в кармане коробок, поспешно чиркнул, сломал головку спички, чертыхнулся, следующую сумел зажечь. Сплющенные его телом тряпки начали сами собой сминаться в комок, надуваться пузырем, и вот уже возникла острая крысиная мордочка, повела носом туда-сюда, обнюхивая воздух, блеснули маленькие глазки…

– Не-е-ет!!! – завопил Сува, буквально заставив себя разродиться этим идиотским криком, подсознательно понимая, что иначе просто «съедет с катушек». И, расшвыряв ногой ненавистные тряпки, бросился наутек.

На улице Сува довольно быстро пришел в себя: холод – лучшее лекарство. И мысли его снова приняли верное направление – сосредоточились на поисках ночлега. Обдумывать увиденное Сува не пытался – хотя бы из инстинкта самосохранения. Впрочем, одна многое объясняющая мысль все же искрой проскочила в его голове: наверняка в горящее масло был подмешан какой-нибудь галлюциноген – иначе зачем вообще огород городить?..

Пустырь на проспекте Ростроповича (тот, что неподалеку от кинотеатра «Красное колесо») уже пару лет как облюбовали «колуны» – наркоманы последней стадии. А ведь до погрома здесь обитал самый настоящий цыганский табор.

Не слишком-то уютно оказаться в подобной компании, впрочем, Суву здесь знали и ничего страшного ему, в сущности, не угрожало. Большинство старожилов к этому часу уже пребывали в полном отрубе.

Остовы сожженных цыганских автомобилей служили прекрасными отдельными «номерами» для московской и пришлой шантрапы. Конечно, все лучшие места были заняты еще с вечера, но Суве все же удалось найти совершенно раздолбанный и вылущенный пикапчик. На полу салона лежала груда сгнивших подушек. Сидениями там, понятное дело, давно уже не пахло.

Сува только-только угнездился в этом продуваемом всеми ветрами жилище, как его выбил из дремы какой-то подозрительный звук. Вторично клошар, быть может, и не подумал бы вставать – пусть их… Но в эту ночь нервы Сувы были на взводе, и он высунул голову в лишенное стекла окошко.

Соседняя машина при первоначальном осмотре показалась ему совершеннейшим гробом, вросла в землю – даже колес не видно. Багажник украшала уродливая дыра, такая же была и на месте капота. Заглянув внутрь, Сува обнаружил полный голяк, если не считать сапога без подошвы, надетого на обломок руля.

И вот теперь эта развалина делала вид, что собирается в отлучку: кто-то поворачивал ключ зажигания, выжимал сцепление… Приглядевшись, Сува вздрогнул: ближний костерок высветил уродливый силуэт, нависший над несуществующей панелью управления. Вдруг машина, непонятным образом оторвавшись от земли (беззвучно вышла из нее, словно вознесясь) и не касаясь поверхности, устремилась вперед – прямо на проспект. Путь, по счастью, был свободен. Потом клошар потерял этот драндулет из виду – загородили остовы других машин. А через полминуты с проспекта донесся визг тормозов и оглушительный грохот. Вылезать на холод не хотелось, да и где гарантия, что твое лежбище тут же не будет занято? Но потом Сува увидел: к месту аварии бежит все больше народу, и любопытство взяло верх.

На проспекте Ростроповича горел большой костер. Автомобильный труп на полном ходу выехал на проезжую часть и впилился в борт экскурсионного автобуса. Выла сирена «скорой помощи», и полиция, очевидно, тоже была на подходе. На всякий случай пустырные ребятки начали отваливать – вдруг власти учинят облаву, решив, что в аварии виноваты здешние аборигены. Всякое бывает.

Сува же, вдоволь насмотревшись на огонь (ему хватило на это пары минут), отправился спать: если такое дело нельзя запить, так хотя бы как следует «загрузиться» сонным порошком, чтоб хватило минуток на пятьсот.