Боб Шоу - Деревянные космолеты

Эти слова заставили стражников удвоить усилия, но Чаккел ткнул в их сторону пальцем, а затем медленно показал на дверь. Гвардейцы тут же отпустили Толлера и, кланяясь, попятились к выходу. Чаккел стоял, мрачно разглядывая Толлера, пока они не остались вдвоем. Тогда он тяжело опустился на трон и хлопнул себя по лбу.

– Маракайн, я отказываюсь верить своим глазам. Выходит, я напрасно надеялся, что ссылка в поместье Бернор научит тебя держать в узде свой проклятый норов. Значит, я рано радовался.

– Не вижу смысла… – Толлер запнулся, сообразив, что выбрал не тот тон, и внимательно посмотрел на короля, пытаясь определить, не слишком ли он успел навредить Спеннелю. Чаккелу уже стукнуло шестьдесят пять, почти все волосы разлетелись с его загорелой лысины, а тело заплыло жирком. Но при всем при том он ничуть не утратил живости ума. Он славился твердостью характера, упрямством и нетерпимостью и вряд ли желал излечиться от жестокости, которая ему так часто помогала и даже в свое время подарила трон.

– Ну, давай договаривай. – Брови Чаккела сдвинулись, образовав сплошную полоску. – В чем ты не видишь смысла?

– Не важно, Ваше Величество. Самым искренним образом прошу извинить меня за бесцеремонное вторжение, но повторяю: речь идет о жизни невинного человека и на волокиту нет времени.

– Что еще за невинный?! Какого черта ты лезешь ко мне с пустяками?

Пока Толлер описывал недавнее событие, Чаккел играл с синим алмазом, что носил на груди, и недоверчиво ухмылялся. Дослушав до конца, он спросил:

– Откуда ты знаешь, что этот твой приятель из подлого сословия не оскорблял Пэнвэрла?

– Он поклялся.

Чаккел не расставался с улыбочкой.

– Что значит слово паршивого фермера против слова дворянина?

– Я лично знаю этого фермера, – упорствовал Толлер, – и ручаюсь за его честность.

– Но какой барону резон лгать из-за такой ерунды?

– Земля. – Толлер дал королю время подумать. – Пэнвэрл выживает небогатых соседей и прибирает их участки к рукам. Его намерения совершенно ясны, и смею надеяться, вы их не одобрите.

С широкой ухмылкой Чаккел откинулся на спинку позолоченного трона.

– Дорогой мой Толлер, я верю тебе на слово, но если барону угодно хапать крестьянские клочки – на здоровье. Пройдет тысяча лет, прежде чем его потомки станут угрозой для монархии. Ты не обидишься, если я вернусь к более насущным проблемам?

– Но… – Толлер растерялся. Внезапное благодушие короля и обращение к подданному по имени не сулили ничего хорошего. Провал! Смертью невинного он, Толлер, будет наказан за прежние и нынешние проступки. Эта мысль превратила тревогу в ледяной ужас.

– Ваше Величество, – пробормотал он, – мне ничего не остается, как воззвать к чувству справедливости самодержца. Одному из ваших подданных, беззащитному труженику, грозят лишением имущества и смертью.

– Но ведь тут все по справедливости, – беспечно парировал Чаккел. – Ему не помешало бы подумать о возможных последствиях, прежде чем оскорблять Пэнвэрла, а значит – косвенно, – и меня. Сдается мне, барон поступил правильно, и я бы не стал сердиться, пришиби он олуха на месте, вместо того чтобы просить суда над ним.

– Это лишь для того, чтобы придать своему злодейству видимость законности.

– Поосторожнее, Маракайн! – Со смуглого лица короля слетела маска благодушия. – Ты рискуешь слишком далеко зайти.

– Виноват, Ваше Величество! – Отчаявшись, Толлер решил выложить главный козырь. – Мое единственное намерение – спасти жизнь невиновному человеку, а посему я осмеливаюсь напомнить об известной услуге, за которую вы передо мной в долгу.

– Услуге? Услуге?

Толлер кивнул:

– Да, Ваше Величество. Я имею в виду тот случай, когда я спас жизнь не только вам, но и королеве Дасине, а также троим вашим отпрыскам. Прежде я ни разу не затрагивал этой темы, но времена…

– Довольно! – Возмущенный крик Чаккела эхом раскатился под сводами. – Я готов допустить, что ты, спасая собственную шкуру, ненароком выручил мою семью, но ведь это было двадцать с лишним лет назад! Ни разу не затрагивал этой темы, ха! Как только у тебя язык поворачивается! Да ты всякий раз ее касался, когда что-нибудь у меня клянчил. Если хорошенько поразмыслить, то выйдет, что другой темы у тебя отродясь не бывало! Нет, Маракайн, впредь этот номер не пройдет.

– И все же, Ваше Величество, что значит жизнь простого крестьянина в сравнении с четырьмя августейшими…

– Молчать! Хватит! Все, не лезь ко мне с этой ерундой. И вообще за каким лешим ты сюда явился? – Чаккел схватил с этажерки возле трона стопку бумаг и торопливо перелистал. – Ах да! Ты заявил, что хочешь преподнести мне особый подарок. Ну и где же он?