Боб Шоу - Деревянные космолеты

Толлер двинулся дальше по прямому тракту, в город, где он бывал довольно редко. Все чаще встречались пешеходы – мужчины, женщины и дети; мало-помалу он погружался в суетливое кипение жизни, точно такое же, как в торговых городах Старого Мира. Вдоль улицы стояли общественные здания в традиционном колкорронском стиле, с характерными геометрическими узорами каменно-кирпичной кладки – дань суровым условиям этой планеты. Каменщикам не мешало бы облицевать все углы и кромки багровым песчаником, но его залежей на Верхнем Мире еще не обнаружили, а потому в дело шел бурый гранит. Тем не менее львиная доля магазинов и гостиниц имела точно такой же вид, как на Старом Мире; порой Толлеру даже казалось, что он перенесся назад в Ро-Атабри.

И все же незавершенность, «недопеченность» многих домов подтверждали его мнение, что король Чаккел слишком широко размахнулся. На Верхний Мир благополучно переселились всего-навсего двадцать тысяч человек, и хотя население быстро росло, сейчас оно едва достигло пятидесяти тысяч. Многие были еще слишком молоды, и решимость Чаккела создать мировое государство разбросала их крошечными общинами по всей планете. Даже Прад – так называемая столица – едва насчитывал восемь тысяч человек; по сути, это была деревня, изрядно тяготившаяся своей славой и столичной атрибутикой.

Когда Толлер добрался до северной оконечности города, впереди, между домами, замелькал фасад королевского дворца – прямоугольного сооружения, совсем еще недостроенного, томящегося в ожидании крыльев и башен; при всей своей нетерпеливости Чаккел был вынужден оставить их возведение потомкам. Сквозь ряды молодых деревьев ослепительно сиял белый и красный мрамор кладки. За несколько минут Толлер пересек реку по дивно разукрашенному одинокому мосту и приблизился к воротам из бракковых брусьев. Здесь его узнал начальник стражи и жестом позволил войти без проволочек.

Во дворе стояло десятка два фаэтонов и столько же оседланных синерогов – стало быть, у Его Величества деловой малый день. Толлеру пришло в голову, что аудиенция может быть и отложена, и в душе его зашевелилась тревога за Спеннеля. Как бы угроза, высказанная им сержанту, не утратила силу в присутствии палача и влиятельных вельмож, наделенных правом выносить смертные приговоры.

Толлер спешился, отвязал футляр с мечом и поспешил к арке парадного входа. Его и там почти сразу узнала наружная охрана, но, как он и опасался, у резных створок путь ему преградили два стражника в черных доспехах.

– Прошу прощения, милорд, – сказал один из них. – Его Величество занят, вам придется подождать.

Толлер огляделся: людей в коридоре хватает, среди них парами и тройками стоят придворные с эмблемой «меч и перо» – королевские вестники.

– Но мне назначено в девять.

– Милорд, другие ждут уже с семи часов.

Тревога возросла. Толлер стал выписывать круги по мозаичному полу, набираясь решимости, затем напустил на себя смиренный вид и приблизился к охранникам. Завязалась беседа о пустяках; стражники казались благодарными за развлечение, но не настолько, чтобы утратить бдительность. Они не спускали глаз с двери приемной залы. Через несколько минут, исчерпав все темы для разговора, Толлер уже собрался отойти, но тут за дверью раздались шаги.

Каждый стражник распахнул по створке, и в коридор ступила небольшая группа мужчин, по виду – королевских советников. Они удовлетворенно кивали – очевидно, беседа с Чаккелом принесла желанные плоды. Из толпы ожидающих вышел светловолосый человек в костюме наместника – он явно надеялся на королевское приглашение.

– Прошу прощения, – шепнул Толлер и устремился мимо него.

Опешившие латники попытались его задержать, но Толлер, хоть и разменял шестой десяток, не утратил былого проворства и беспечной силы, коими славился в молодые солдатские годы. Он без труда растолкал обоих и секундой позже уже шагал по залу с высоким сводом к помосту, где восседал Чаккел. Король поднял голову, настороженный лязгом доспехов стражников, вбежавших в зал следом за Толлером, а затем тревога на его лице сменилась гневом.

– Маракайн! – рявкнул он, поднимаясь на ноги. – Это еще что за наглость?

– Ваше Величество! Вопрос жизни и смерти! – Толлер позволил стражникам схватить себя за руки, но не давал оттащить обратно к двери. – Под угрозой жизнь ни в чем не повинного человека, и я умоляю вас без промедления рассмотреть этот вопрос. А еще я прошу, чтобы ваши привратники оставили меня в покое. От них будет мало проку, если я оторву им кисти.