Мэтью Стовер - Герои умирают

– Берн, постой, Берн…

– Заткнись! Некогда мне возиться с твоим мышиным хвостиком. Мне нужен Кейн.

– Берн… – снова взмолился Ламорак.

Однако граф не стал его слушать. Он с легкостью занес меч, плашмя опустил его на губы Ламорака и оставил так. От звона клинка у актера заныли зубы, а в ушах засвистело, словно при штормовом ветре.

– Отнесите этот мешок дерьма в мой дом – нет, постойте. Если он может драться, значит, сумеет и ходить. Проводите его и заприте в комнате. Позже я с ним разберусь. – Он посмотрел вниз на Ламорака, и его губы прорезала циничная ухмылка. – М-да, разберусь. А если он попытается заговорить с вами, убейте его.

Берн сжал губы и издал непристойный звук.

– Мне плевать, что с ним будет, если только он не успеет остыть к моему возвращению.

Граф вернул Косалл в ножны и пошел к двери прежде, чем Ламорак нашел слова, чтобы остановить его. Проходя мимо Кота, который сидел на полу и зажимал раненое бедро, Берн уронил:

– Перо, перевяжи Финну ногу, пока он не истек кровью.

С этими словами он вышел.

Остальные Коты отделались легкими царапинами – их ножи устояли против слабых ударов меча Ламорака. Не обращая внимания на сочившуюся кровь, Коты уколом клинка заставили Ламорака подняться, и он пошел к двери, припадая на раненую ногу. Он страдал от невыносимой боли и вдохнул, чтобы заговорить – просто, без всяких заклинаний, попросить солдат передать Берну, что на самом деле все было не так…

– Не вздумай, – сказал шедший сзади Кот и подкрепил свою угрозу уколом меча, достаточно сильным, чтобы срезать кусочек кожи с бедра. – Начнешь говорить – не дойдешь до реки, понял?

Ламорак хотел было ответить, но осекся и покорно кивнул. Затем, пошатываясь после очередного укола, стал спускаться по лестнице.

Король Канта, наряженный в модный колет прорезного бархата и атласные панталоны серебристо-серого цвета, пробивался сквозь толпу, окружавшую яму для метания костей в «Чужих играх». Одна его рука лежала на богато изукрашенной рукояти свисавшего с пояса меча. Король изо всех сил пытался протолкнуться, натыкался на чьи-то плечи и, наконец, смог насладиться видом прекрасного стола из орехового дерева, инкрустированного светлым кленом, который поблескивал золотом под несколькими слоями полировки.

– Неплохо, – пробормотал себе под нос король. – Интересно, где она взяла новый стол так быстро? Я слышал,

Кейн разнес ее старый стол.

– Это и есть старый стол, – прошептал голос у него над ухом.

Никто из толпы вокруг ямы не мог бы услышать этот голос, и ни один человек в яме, в любом баре, на сцене или за столом не мог увидеть говорившего.

– Я уверен, что это магия, – прошептал Аббал Паслава, который крался вслед за королем Канта, укрывшись Плащом и надев пару хрустальных очков Истинного видения, позволявших отличить иллюзию от действительности. – Все вокруг заколдовано, поэтому я не боюсь, что кто-нибудь заметит мой Плащ. Весь этот зал, все здание постоянно притягивает Силу. Здесь все выглядит не так, как на самом деле.

– Хм, – проворчал король с мрачной ухмылкой. – Все, включая посетителей.

Лунный свет не проникал в зал – здесь не было окон, дабы ничто не напоминало игрокам о быстротекущем времени, однако сквозь дверь виднелись красные отблески пожаров. В «Чужих играх» было полно народу, несмотря на волнения и бои, вспыхивавшие то в одном, то в другом районе города. Хорошо одетые жители Южного берега стояли бок о бок с немногочисленными трудягами из Рабочего парка; для некоторых из них выпивка и игра были важнее всего, важнее даже безопасности.

Мятеж не ослабил привлекательности подобного времяпрепровождения, напротив, добавил определенную остроту каждому броску костей или хлопку карты. Все посетители смеялись чуть громче, а говорили чуть больше обычного. То тут, то там внезапно возникали группы танцоров, так же внезапно распадавшиеся, Схватки на улицах придавали этому вечеру праздничную атмосферу, сладостную нотку, как будто ничто, происходившее здесь сегодня, не могло иметь отношения к повседневной жизни. Казино казалось посетителям островком удовольствия в кровавой холодной пустыне ночи.

Всюду мелькали лица, которые король Канта видел впервые. Он прикинул их общее количество – получилось около пятидесяти человек. Пятнадцать из них были переодетыми охранниками Кайрендал.

Король неторопливо подошел к стойке бара, положил руку на блестящую полировку.