Мэтью Стовер - Герои умирают

Берн развел руками.

– Раньше он был полезен, а сейчас нет. Тоа-Сителл вопросительно качнул запиской.

– Сомневаюсь. Будь у меня осведомитель, я не верил бы его словам.

– Мы тоже не верим.

Похожий на далекий рокот грома голос Ма'элКота вмиг покончил с желанием придворных дискутировать. Император положил огромные ладони им на плечи.

– Нам не ясно, какую пользу надеется извлечь из всего этого Ламорак. Приходится признать, что это часть какого-то плана. Берн и его Серые Коты сделают вид, будто поверили ему; они станут наблюдать за причалом и обыщут все баржи.

– А что там насчет серебряной сетки? – спросил Тоа-Сителл. – Я, кажется, слышал что-то о таких вещах…

– М-м-да, мастер Аркадейл изредка нанимал одного механика по имени Коннос, чтобы тот смастерил ему кое-какое оборудование для Театра правды. Последним его произведением был костюм, целиком сделанный из серебряной сетки – она должна была защищать одетого в этот костюм от любой магии. Работа великолепная, а Аркадейл, если ее ошибаюсь, отблагодарил Конноса, объявив его актиром. Император тяжело вздохнул.

– Я сам считал эту вещь малополезной – каждый, кто ее наденет, будет полностью отрезан от потока, то есть бессилен. Я судил слишком поспешно: мои чувства были ослеплены моей Силой. Я приказал сконструировать несколько серебряных сетей для собственных экспериментов. На данный момент одна из них находится в Донжоне у Аркадейла, и ее может хватить на три-четыре шляпы плюс уже готовая. Мы проверим сообщение Ламорака, как только шляпы будут готовы.

Тоа-Сителл кивнул на огромный манекен Кейна.

– А что вы хотите услышать от него? Что он думает о письме Ламорака?

Ма'элКот резко повернулся к герцогу. Лежавшая на его плече рука сжалась и подняла придворного в воздух. Внезапная ярость исказила прекрасные черты Ма'элКота, превратив его лицо в дьявольскую маску, глаза вспыхнули алым.

– Не знаю! – проревел он.

Тоа-Сителлу показалось, будто в уши ему вонзились ножи. Он почувствовал, как взгляд Ма'элКота жжет ему кожу. Воздух вышел из его легких, руки и ноги ослабели, и герцог болтался в железной руке императора, словно заяц в пасти льва.

При звуке императорского голоса пажи, находившиеся в зале, подпрыгнули и обменялись перепуганными взглядами; все спящие во дворце наверняка проснулись, словно от кошмара. Тоа-Сителлу внезапно показалось, что по всему городу, по всей Империи каждый мужчина, женщина и ребенок, прошедшие Ритуал Перерождения, вдруг прервали свои дела, оказавшись во власти непонятной тревоги. Герцог подумал, что каждое Дитя Ма'элКота должно предчувствовать какую-то незримую опасность.

Мгновением позже Тоа-Сителл снова стоял на ногах. Страшная хватка на его плече сменилась теплой отеческой поддержкой. Рука императора помогала ему до тех пор, пока он не смог стоять самостоятельно.

– Приношу тебе свои извинения, Тоа-Сителл, – мягко и успокаивающе произнес Ма'элКот, хотя эхо его титанической ярости все еще слышалось в голосе.

Его грудь поднялась и опала в долгом вздохе.

– Работа идет плохо, и у меня просто не хватает терпения. Герцог промолчал, еле приходя в себя. Подобно ребенку, впервые отведавшему кулак отца, он не мог разобраться в своих ощущениях – ему было больно, страшно, стыдно и, главное, непонятно, что следует или, наоборот, не следует говорить.

По всему его телу выступили капельки пота, но жара в Малом бальном зале имела к ним лишь косвенное отношение. Даже Берн казался потрясенным.

– Смотрите. – Ма'элКот отвернулся, и они не могли видеть его лица. – Когда Берн впервые пришел ко мне нынешним утром, я пытался заговорить с Кейном, узнать, что он думает по этому поводу. Если он еще не расстался с Ламораком, то мог бы подтвердить полученную информацию или сказать, что письмо подделано, В крайнем случае я уяснил бы, что происходит. И смотрите, что получилось.

Огромный манекен поднялся выше над краем котла, подплыл к троим мужчинам и опустился на пол рядом с ними.

Ма'элКот протянул вперед правую руку, словно для благословения, его пальцы заслонили лицо манекена от лучей утреннего солнца. Атмосфера накалилась, как будто сам дворец задержал дыхание, – и вдруг воздух вокруг Ма'элКота задрожал от Силы.

– Кейн…

Слово отдалось в мозгу Тоа-Сителла эхом, как в пещере, однако манекен оставался просто безжизненной глиной.

До сих пор в этом случае в манекен входил дух вызываемого, после чего начинался разговор. Ма'элКот говорил с манекеном, и тот отвечал ему, как если бы являлся самим вызванным человеком. Но теперь, теперь… Тоа-Сителл бросил косой взгляд и придвинулся поближе, чтобы рассмотреть лицо манекена, вылепленное из замешанной на крови глины.