Макс Фрай - Гнезда Химер

– Да вот, наткнулся на какое-то смешное барахло в старом шкафу, – нашелся я. – Наверное, от прежних жильцов осталось. Мне нравится, но на улицу в таком не выйдешь, хотя… Кстати, я давно хотел узнать: а в Ехо бывают карнавалы?

Если верить коротеньким треугольным стрелкам старых часов в моей гостиной, получалось, что я уложился примерно в пару секунд – время моего отсутствия в этом прекрасном Мире стремилось к нулю. Возвращение домой так и не стало для меня потрясением: ни в тот замечательный вечер, ни позже, под утро, когда я добрался до своей спальни и остался наедине с собой, любимым, со всеми вытекающими последствиями. Я долго лежал в постели без сна, но не сходил с ума, как следовало бы ожидать, а с незнакомой мне доселе нежностью перебирал в памяти фрагменты своей одиссеи. Насколько я могу судить, у меня не возникло никаких проблем с памятью – по крайней мере, мои странствия по Хомане представляются мне вполне цельной картиной, без всяких там провалов в событийном ряду, которые не знаешь, чем заполнить.

Самое удивительное, что я долго не хотел – или не мог – говорить на эту тему с кем бы то ни было. У меня было смутное ощущение, что влюбленному в меня древнему ветру по имени Хугайда будет приятно, если его имя останется в моем сердце, но ни разу не сорвется с моих губ – разве что, во сне. Собственно говоря, можно сказать, что я храню молчание до сих пор, поскольку сам неоднократно убеждался, что слова, написанные на бумаге и слова, сказанные вслух – отнюдь не одно и то же…

Коробочка с ароматный цветком, романтический подарок ндана-акусы Анабана, до сих пор лежит в одном из моих многочисленных шкафчиков, заполненных всякой милой чушью, о которой я забываю через пять минут после того, как кладу на полку. Впрочем, он по-прежнему пахнет, и иногда я позволяю себе открыть коробочку и вдохнуть этот сладкий, но совершенно чужой аромат.

Семена мурбангонской травы, выразившей пожелание совершить путешествие между Мирами, я посадил далеко за городом, и больше никогда не возвращался на это место. Уверен, что я траве больше не нужен – я сделал для нее все, что мог, и теперь от меня требуется только одно: не мешать ее таинственной новой жизни.

А иногда по ночам – не так уж часто в моем распоряжении оказывается ночь, до краев переполненная одиночеством! – я разжигаю огонь в камине и подолгу смотрю на пляшущие языки пламени. Я не тоскую по просторам Хоманы и уж тем более – по людям, которые составляли мне компанию в моих странствиях, поскольку мое сердце не настолько вместительно, чтобы любить людей, утраченных навсегда… Но порой – совсем редко, если честно! – мне удается ощутить на своей щеке не жаркое дыхание пламени, а прохладное дуновение далекого древнего ветра…

– Маггот! Йох! Хваннах – Демон! Точно! Черт побери! (кунхє)

– Хелле куньль вэй урле эсте гер, нэхем маггот йонхет! Унлах! – Именем моим налагаю заклятие на эту дверь, и демону не преодолеть ее. Да будет так! (кунхє)

Тому, кто попытается определить, какую имнно леди я ждал, следует иметь в виду, что время описываемых здесь событий – насколько в данном случае вообще уместно говорить о времени! – приблизительно совпадает с периодом, описанным в начале повести Жертвы обстоятельств. Автор предпочитает ограничиться этим замечанием и не ввязываться в долгую метафизическую полемику о природе времени etc. Вместо этого он позволит себе коротенькую цитату из области прикладной лирики: всегда есть другое время…

маггот – демон (кунхє)

моя прежняя жизнь была переполнена невероятными чудесами – подразумевается жизнь Макса в Ехо, о чем подробно рассказывается в сборниках Лабиринт и Волонтеры вечности

Йох! Унлах! – в переводе с языка кунхє это восклицание означает: Хорошо! Да будет так! Но дословный перевод не способен адекватно передать эмоциональное содержание фразы, поэтому здесь и далее автор намерен воспроизводить это характерное восклицание в его первозданном виде.

Но нам показалось, что тебе уже доводилось открывать Двери между Мирами… – ссылка на жизнь Макса в Ехо (см. сборники повестей Лабиринт, Волонтеры вечности и все последующие)

утуутма – название этого дерева на так называемой Истинной речи Масанха.

дикий коктейль из воспоминаний детства и последних страниц славной истории Тайного Сыска – автор напоминает, что его детство проходило в том же мире, в котором живут его читатели, а Тайный Сыск находится в совершенно ином Мире – поэтому определение дикий коктейль употреблено здесь не для красного словца.