Виктория Угрюмова - Имя богини

– Кахатанна?

И она, раскинув руки, как птичьи крылья, уносясь в безграничное пространство красоты и счастья постижения себя, еще раз прокричала:

– Я Кахатанна!

И бессильно опустилась у растерянных дверей, которые слегка поскрипывали, зазывая ее внутрь и жалуясь на долгое ожидание. Скрип как тоненький всхлип – и она тоже заплакала. От облегчения, от радости и боли.

Где-то на другой стороне, под сенью кустарника, мелькали прозрачные тени. Они приветственно кивали ей, они радовались – два огромных белых волка, трое воинов и крохотный альв в кокетливой шапочке, сдвинутой набекрень...

Вся Салмакида, столица Сонандана, бурлила в ожидании празднества, и оживленный гомон доносился даже до тихих аллей храмового парка.

Когда Каэтана вышла из храма, ее уже ждало пышное сопровождение – жрецы, воины, вельможи; а поодаль теснилась ликующая толпа горожан и паломников, которые хоть и не смели приближаться к живой богине, но и не могли не посмотреть на нее издали.

Нингишзида, одетый в пышные одеяния, расшитые драгоценными камнями, встретил ее низким поклоном и предложил отправиться во дворец, с тем чтобы дети Интагейи Сангасойи наконец смогли должным образом отпраздновать возвращение своей богини.

– На все ли свои вопросы ты получила ответ, Ищущая? – улыбнулся он.

– Не на все. В частности, почему ты и сейчас называешь меня Ищущей?

– Это одно из твоих имен, о Суть Сути. Я постараюсь рассказать тебе все, что знаю сам, чтобы облегчить твоей памяти долгий путь возвращения из бездны.

Сопровождаемые почетным эскортом, они двинулись ко дворцу под приветственные крики огромной толпы. Каэтана улыбалась, иногда махала рукой, вызывая недоуменные взгляды жреца. Однако он не протестовал против столь небожественного поведения. Очевидно, Интагейя Сангасойя и до своего исчезновения отличалась некоторой взбалмошностью.

– Я не правильно себя веду? – наконец решилась спросить Каэ, наклоняясь к самому уху Нингишзиды.

– Не страшно, Мать Истины. Ты ведь не обычная богиня, и неисповедимы мысли твои, – добавил он неожиданно жалобно, словно уставший родитель, доведенный до отчаяния выходками непослушного ребенка.

– Ну а если неисповедимы, то давай уговоримся на будущее – не называй меня больше Матерью Истины. У меня при величании волосы встают дыбом – неужели я так плохо выгляжу?

Жрец рассмеялся легкои звонко, как юноша, а затем объявил:

– Это действительно ты. Я и раньше не сомневался, но твои слова убедят и самого неверующего. Ты всегда не хотела называться Сутью Сути и Матерью Истины. Знаешь, сколько верховных жрецов впадали в отчаяние, когда ты просто отказывалась отвечать на такое обращение.

– Отказывалась? И правильно...

– Ничего себе – «правильно». Представляешь, паломники собираются, жрецы при полном параде: церемониал, как ты понимаешь, соблюдается для людей, а не для нас. А ты обижаешься на Мать Истины – и никаких ответов... Ну хорошо, как прикажешь к тебе обращаться?

– Называй меня по-прежнему Каэтаной. Мне нравится.

– А для храмовых церемоний?

– Чем тебе не нравится Кахатанна?

– Нельзя называть твое имя вслух. Этим могут воспользоваться злые силы.

– И так уже воспользовались. В общем, делай как хочешь, но лично ко мне обращайся по имени.

Жрец открыто улыбнулся и совершенно по-дружески сказал:

– Договорились...

Улицы столицы были вымощены розовым камнем, а здания выглядели яркими и нарядными. Их архитектура была изысканной и очень необычной, особенно после

Суровых крепостей запада и пыльных городов востока. Изящные домики были украшены затейливой лепкой, статуями и колоннами; крыши крыты разноцветной черепицей – красной, зеленой, голубой, – отчего город напоминал ухоженный цветник. Кокетливые башенки пестрели . яркими флажками, а балкончики и колонны были увиты плющом, виноградом и дикими розами. Особую прелесть городу придавали многочисленные парки, которых нельзя было увидеть в посещенных Каэтаной городах-крепостях, хотя и Салмакида была надежно отгорожена от внешнего мира высоченной стеной такой толщины, что по ней свободно могли проехать рядом два всадника.

Многочисленные магазинчики и лавки с разнообразнейшими товарами то и дело попадались на пути следования праздничного кортежа.

За несколько сот метров от дворца татхагатхи выстроились стройными шеренгами конные рыцари. Серебряные доспехи сверкали на солнце.