Роджер Желязны - Одержимый магией

Да, мне приятно, что поступая так, а не иначе, я действовал правильно, а особенно радостно то, что я сделал много точных выводов, полагаясь на свою интуицию, а не на приказы. Увидев распростертое тело Ларика – тоже моего подзащитного, и Райла, Ибала, внезапно упавшую леди Вонни, я был рад узнать, что моя сфера деятельности значительно расширилась, увеличилось число тех, кого я должен взять под свою опеку. Новые философские горизонты, открывшиеся передо мной, казались поистине безграничными.

Да.

Лишь только было произнесено мое имя, я сразу осознал кто я и зачем: Я – Проклятие Рондовала (чисто технический термин), существующий для защиты замка и представителей Рода, а если они погибнут, для мести за них.

Я нашел это занятие, а может профессию, очень привлекательной, прекрасной и почетной.

Теперь я был очень благодарен и признателен Дету Морсону, стоящему одной ногой в могиле, за то, что он нашел время и сотворил доброе Проклятие, то есть меня.

Наблюдая за Генри Спайером и Вонни, которые слегка пошатываясь, стояли друг против друга, я увидел, как они, собрав последние силы, выстрелили энергетическими сгустками друг в друга. Я тут же оценил их силы и понял, что несмотря на всю свою мощь, которую я выплесну на колдуна, он уже через несколько мгновений оправится от удара и будет готов к новым атакам. Я счел, что будет поучительно последить за его манипуляциями. Как я понял, он был гением, подлинным мастером Великого Искусства. Кроме всего прочего, этот человек был ровня и близкий друг моему злополучному хозяину. В этом смысле, было печально, что он стал врагом Рондовала, а следовательно, превратился в объект моей ярости и гнева.

Одновременно передо мной встала и другая дилемма: учитывая, что Дет Морсон умер двадцать лет назад, а два его отпрыска лежали без сознания на полу, кого из них я должен считать его настоящим приемником и моим злополучным хозяином? Ларик был старше Поля, однако, он давно покинул родные пенаты и прочно основался в Авинконете. Поль, наоборот, укрепился в Рондовале, сделав его своей резиденцией, он научился тонко понимать и чувствовать Рондовал. Живой пример тому – его далеко идущие планы восстановления и возрождения замка. Проблема выбора приемника могла вылиться для меня в очень важное событие, особенно с годами, ведь так или иначе именно от приемника зависел режим и характер моих работ.

Наконец, проблема решена в пользу Поля. Возможно здесь сыграла роль и моя сентиментальность. Пока я убеждал себя в том, что за главный аргумент следует принять местожительство, во мне все время свербело подсознательное чувство, которое придало особую эмоциональную окраску решению. Это чувство твердило мне, что Поля я знаю лучше, чем его брата, кроме того мне совсем не понравилось первоначальное обхождение Ларика с Полем. А если сказать по простому: Поль мне нравился больше.

Я подлетел ближе к его распростертому, вздрагивающему телу и впервые попробовал напрямую обратиться к нему.

– Теперь все нормально, – рапортовал я, – осталось несколько мелких деталей.

Он закашлялся, очевидно, стараясь показать, что услышал меня. Одновременно с кашлем раздался сдавленный крик Вонни.

Я вновь внимательно посмотрел на Генри Спайера. Его лицо перекосило гримаса, оно почернело, когда он восстанавливал последние штрихи своей оболочки. Я заметил, что Райл Мерсон пришел в себя и вяло пошевелил рукой. Ларик и Ибал предпочли остаться без сознания. Тайза сидела на скамье, глядя дикими, ничего не понимающими глазами.

Я провернул в памяти арсенал возможных действий, которые я могу предпринять против Спайера, многие я тут же отверг – даже затопление помещения подземными водами, хотя мне бы оно доставило море эстетических наслаждений.

В конце концов, весь выбор сузился до одного единственно возможного действия, осталось лишь детально продумать план и цвет мизансцен.

Авокадо, колеблющееся в пределах бледно-зеленого, наконец решил я.

Когда Поль услышал голос в голове, он открыл глаза и с трудом пошевелил головой. На большее у него уже не было сил. На сколько он мог судить, ситуация в сущности не изменилась. Вонни не казалась больше юной девой, теперь это была усталая, изможденная женщина средних лет. Спайер выглядел тоже утомленным, но в его жестах до сих пор чувствовалась жизненная сила. Еще мгновение и он окончательно победит.

Громкий свистящий звук раздался откуда-то из заднего угла комнаты. Спайер посмотрел в том направлении и остолбенел. Его лицо застыло, руки замерли на полужесте. Вонни, тоже повернувшая голову, казалось испытывала не меньший ужас.