Глен Кук - Наступление тьмы

– Хороший вопрос, хоть и со сна, – ответил Браги. – Что-то действительно происходит.

Мир в Кавелине царил так долго, что первое появление легкой зыби на поверхности спокойной жизни очень встревожило и насторожило Рагнарсона. Его соратники тоже замечали перемены.

– Не могу уловить, в чем дело, – ворчливо пробормотал Вальтер.

Практически каждый день в Форгреберге начали происходить мелкие неприятности и недоразумения. Все, от обитателей дворца до завсегдатаев трущоб, ощущали какую-то напряженность.

Одну причину своего беспокойства Браги мог определить. Речь шла о состоянии королевы. Но он ни с кем не делился сведениями, ему известными. Даже со своим молочным братом.

– Что-то происходит, – повторил Рагнарсон.

Пратаксис посмотрел в его сторону, слегка кивнул и вернулся к своим записям.

Ученые из Хэлин-Деймиеля рассматривали невысокие посты секретарей как средство сбора первичного материала для своих замечательных диссертаций. Пратаксис был специалистом по истории Малых Королевств. Он подробно фиксировал все происходящие вокруг него события, чтобы когда-нибудь, вернувшись домой, написать подробнейшую историю Кавелина времен правления Рагнарсона.

– Что-то копится, – продолжал Браги. – Подспудно. Незаметно. Подождите! – Он поднял руку, призывая к тишине.

Все остальные один за другим поняли почему. Отважный бурундучок пришел, чтобы взглянуть на них. Чувствуя, что ему ничего не грозит, крошечный нахал подбирался все ближе и ближе.

Эти закаленные мужи, ветераны, на чьих клинках оставили отметины самые страшные и кровавые битвы последних лет, с веселым изумлением смотрели на зверюшку. А Пратаксис, в свою очередь, наблюдал за ними. Его перо неторопливо двигалось. Он записывал, что этим суровым воинам не чужды красоты природы и что они получают удовольствие от общения с другими её творениями. Эта сторона их личности никогда не проявлялась в стенах Дворца. Дворец был жестоким театром, где актерам не дозволялось отступать от своей роли.

Бурундук, которому в конце концов их компания надоела, сбежал.

– Если существует переселение душ, я не возражал бы прожить следующую жизнь бурундуком, – заметил Турран. – Жаль только, что в мире есть совы, лисы, ястребы и им подобные твари.

– Да, хищники всегда сыщутся, – глубокомысленно заметил Черный Клык. – Что касается меня, то я вполне доволен, находясь на вершине этой кучи малы. Мы двуногие – первые 153 первых! Никто не может сжевать нас. Кроме нас самих, разумеется.

– Хаакен, с каких это пор ты начал философствовать? – спросил Браги. Его молочный брат был молчаливым гигантом, основной чертой которого была абсолютная надежность во всем.

– Философствовать? Вовсе не надо быть гением, чтобы заявить, что, будучи человеком, ты находишься на вершине пирамиды. Ты всегда можешь собрать команду, чтобы приструнить любую тварь, которая скалит на тебя зубы. Вы заметили, что в этих краях не осталось ни волков, ни львов. Они все смылись в Ипопотам. Может быть, на время? Не знаю.

– Мой друг, вы обглодали вопрос до костей, но проблема тем не менее не перестала быть философской, – заметил Пратаксис.

Черный Клык, не будучи уверенным, что над ним не издеваются, прищурившись, посмотрел на ученого. Хаакен всю жизнь типично по-солдатски презирал всякие интеллектуальные штучки и страшно этим гордился.

– Мы не можем уйти от проблем, – сказал Рагнарсон. – Но покой помогает нам думать. Итак, вопрос для обсуждения: что происходит?

Вальтер выплюнул изжеванную травинку. Подбирая себе другую, он ответил;

– Люди начинают нервничать, И я знаю совершенно точно лишь то, что их беспокоит отшельничество Фианы в Карак Штрабгере. Если она умрет…

– Знаю. Новая гражданская война.

– Не мог бы ты попытаться убедить её вернуться?

– Нет, пока она не выздоровеет, – ответил Браги, вглядываясь в лица друзей. Неужели они что-то подозревают?

Ему хотелось, чтобы этот проклятый ребенок появился на свет как можно скорее и вся эта катавасия закончилась.

Мысли Браги вернулись к той ночи, когда Фиана все ему рассказала.

Они лежали на кушетке в его кабинете, и это был один из тех редких случаев, когда они могли побыть вместе. Легонько поглаживая её обычно плоский живот, он спросил:

– Неужели ты переела баклавы? По-моему, ты немного поправилась…

Он никогда не считал себя тактичным собеседником и поэтому вовсе не удивился, когда Фиана залилась слезами. Немного успокоившись, она прошептала: