Виктория Угрюмова - Пылающий мост

– А если отдам, отпустишь меня? – прищурился Аджа Экапад.

– Мне некогда, – напомнил Магнус. – Не торгуйся, здесь не редьку продают. Давай.

– Подавись ты своим ларцом! – рявкнул Экапад и метнул тяжелый бронзовый сундучок прямо в голову своему врагу.

Магнус только ладонь поднял – ларец замедлил свой полет и послушно опустился к ногам нового хозяина. Тот негромко приказал:

– Во дворец.

Сундучок только что не ответил: «Слушаюсь» – и исчез из виду, истаяв, как утренний туман.

– А теперь ты. – И Магнус простер к Экападу руки.

Они столкнулись на крохотном пятачке пространства, и обычные воины сторонились их. Чародеи призвали на помощь все силы природы, все возможности Света и Тьмы. Это была не просто борьба двух профессионалов, но схватка двух разных исходных принципов. Ведь добро и зло сражаются повсеместно, и хрупкие человеческие тела тоже становятся ареной их битв. Лился с неба раскаленный дождь, топали полчища скорпионов, шипели исполинские змеи, взвивалось пламя. Это была маленькая война внутри войны, и никто не решался в нее вмешаться. С каждым произнесенным заклятием, с каждым мгновением, когда талисман защищал своего хранителя, становилось заметнее и заметнее, насколько стар Аджа Экапад, нет, не стар, а даже дряхл. Через какое-то время перед Магнусом едва держался на ногах высохший, похожий на скелет или мумию старик с трясущейся нижней челюстью и вздувшимися на лбу и руках венами. Он пытался что-то говорить, но слова не слушались его, и из беззубого рта со впалыми бледными губами вылетали странные шипящие звуки.

– Бесплатного могущества не бывает! – сказал Магнус. Он тоже устал во время этого сражения, но держался молодцом. – Талисман отнимает жизнь – так или иначе...

Он дунул на Аджу Экапада, и тот рассыпался серой рыхлой пылью. Вместе с ним исчез и исчерпавший свои силы талисман.

Чародей огляделся по сторонам, чтобы найти того, кому его помощь нужнее. Его острый взгляд заметил остатки воинства йаш-чан, отчаянно сопротивляющиеся наседавшим крокоттам, которых вели в бой трое онгонов. Крокоттов лучники горцев расстреливали легко, но с онгонами им было не справиться, и Магнус поспешил туда, где кипела битва.

Арескои и га-Мавет сдерживали натиск мардагайлов. Подвижные, сильные кровожадные твари хоть и умирали, но перед этим доставляли своим победителям слишком много хлопот. Арескои носился вдоль всей линии, по которой они наступали, размахивая секирой Бордонкая. Мардагайлы шарахались от него, прятались в толпе сангасоев. Людям же было сложнее с ними справиться, и они успевали унести за собой одного-двух воинов Сонандана.

Желтоглазая Смерть устала. Малах га-Мавет не привык сражаться левой рукой, да еще столько времени подряд. Несколько раз он стоял на краю гибели. Самым страшным стало для него столкновение с Шуллатом: он замешкался всего лишь на секунду, но эта секунда могла стать последней, если бы Аэ Кэбоалан не направил на Огненного бога свою колесницу. Тот не стал связываться одновременно с двумя бессмертными и исчез. А Кэбоалан снова вернулся в облака – сражаться с бесчисленными гарпиями. Только его вмешательство удерживало этих страшных тварей от очередной атаки на людей.

Йабарданай все еще воевал с тем существом, что еще совсем недавно было хранителем талисмана Эльваганом. Они уходили глубоко под воду, и там, в холодной и темной глубине, сражались так яростно, как сражаются за то, что гораздо важнее собственной жизни. Оха бурлила водоворотами и рычала, как пойманный зверь. Однако неистовые бойцы не покидали ее. А-Лахатал остался наедине со своим вечным страхом.

Когда башнеподобная голубая громада Йа Тайбрайя вознеслась над рекой, когда воды ее выплеснулись на берег и смыли на быстрину многих закованных в железо и сталь рыцарей, он ринулся в бой. Змей был во столько раз больше и сильнее А-Лахатала, что со стороны было странно, что бог вообще сопротивляется.

Оставшиеся в живых хранители уже не могли снова призвать на Арнемвенд своего повелителя. Но они вполне могли победить в этом сражении и своими силами завоевать власть над миром. Тем более что установленный порядок вещей был на их стороне. И Каэтана со своими друзьями и подданными сражалась сейчас вопреки предначертанному. А идти против судьбы всегда тяжело.

Баяндай и Мадурай со своими воинами обрушились на двух божеств, приведших за собой племя йаш-чан. Ан Дархан Тойон и Джесегей Тойон были похожи в свой последний миг на медведей – грузных, могучих и старых, которых обложила свора тявкающих собак. Они крушили черепа и кости своим противникам, они расшвыривали их, но те сбегались снова. И боги устали. Они так долго, так давно воевали с Мелькартом, так отчаянно пытались сохранить свой мир от вторжения Тьмы и Мрака. Хедерге и Хехедей-мерген со своими людьми бросились им на помощь – они не представляли себе жизни без своих божеств. Но даже добежать не успели. Обрушиваясь на землю бесформенной грудой каменной плоти, Ан Дархан обратился к Джесегею: