Робин Хобб - Ученик убийцы

– О,– снова сказал Верити. Я лежал тихо и думал, пытается ли он найти смысл в словах короля или воздерживается от ответа на сетования своего брата.

– Ты, конечно, понимаешь истинную причину, – заявил Регал,– а именно: он по-прежнему расположен к Чивэлу.– В голосе Регала слышалось отвращение.– Несмотря ни на что. Несмотря на его дурацкую женитьбу и сумасбродную жену. Несмотря на все эти неприятности. А теперь он думает, что это заставит людей относиться к нему лучше. Это докажет им, что Чивэл настоящий мужчина и может зачать ребенка. Кроме того, они увидят, что наследник тоже человек и может ошибаться, как и они сами.– По голосу Регала было ясно, что он со всем этим не согласен.

– И это заставит народ полюбить его и даст какую-то поддержку, когда ему достанется трон? То, что он зачал ребенка с какой-то простолюдинкой еще до того, как женился на королеве? – Казалось, Верити был сбит с толку этой логикой.

Голос Регала показался мне раздраженным.

– Так, по-видимому, думает король. Его, очевидно, совершенно не трогает это бесчестье. Но я подозреваю, что у Чивэла будет другое мнение относительно его сынка. Особенно если это коснется его ненаглядной Пейшенс. Но король распорядился, чтобы ты привез мальчишку с собой в Баккип, когда поедешь туда.– Регал посмотрел на меня с мрачным удовлетворением.

Верити огорчился, но все же кивнул. Лицо Баррича потемнело, и тень эту не мог рассеять желтый свет фонаря.

– Разве слово моего господина ничего не значит в этом деле? – отважился возразить солдат. – Если он захочет уладить дела с семьей мальчика и отправить его назад, неужели ему не будет предоставлена свобода действий во имя спокойствия моей госпожи Пейшенс?

Принц Регал прервал его насмешливым фырканьем: – Время для свободы действий у него было до того, как он повалил эту девку на койку. Леди Пейшенс не первая женщина, вынужденная встретиться с внебрачным сыном мужа. Здесь уже все до одного знают о его существовании, и виной этому безалаберность Верити. Нет никакого смысла прятать его. Как только королевский бастард будет признан, никто из нас не сможет похвастаться спокойствием, Баррич. Оставить мальчишку в таком месте, как это, – все равно что оставить меч, занесенный над горлом короля. Это, конечно, понятно даже псарю – а если нет, то твой хозяин тебе потом объяснит,– В голосе Регал а появился лед, и Баррич вздрогнул. До этого я ни разу не видел его испуганным. Мне стало страшно, я натянул одеяло на голову и глубже зарылся в солому. Рядом со мной глухо зарычала Виксен. Думаю, именно это заставило Регала отступить, но не могу быть в этом уверен. Мужчины вскоре ушли, и если они и говорили еще о чем-нибудь, то это не сохранилось в моей памяти.

Время шло. Думаю, прошло две или три недели до того момента, как я вспоминаю себя цепляющимся за пояс Баррича и обхватившим его лошадь короткими ногами, – мы начинали казавшееся мне тогда нескончаемым путешествие из холодной деревни в далекие теплые края.

Полагаю, Чивэл должен был встретить нас где-то по пути, чтобы посмотреть на бастарда, которого он породил, и осудить себя. Но встречи с отцом я не помню. Единственный его образ, который я ношу в своем сердце,– это портрет на стене в Оленьем замке. Спустя много лет мне дали понять, что он был по-настоящему хорошим дипломатом, начал переговоры и заключил мир, продолжавшийся на протяжении моего отрочества, и тем заслужил уважение и даже любовь чьюрдов.

По правде говоря, я был его единственной неудачей в тот год – зато величайшей неудачей. Он раньше нас приехал в Баккип, где и отрекся от своего права на трон. К тому времени, когда мы прибыли, он и леди Пейшенс уже покинули двор и отправились править Ивовым Лесом. Я был там. Это название не имеет никакого отношения к тому, что там находится на самом деле. Это теплая долина, гнездящаяся у подножия холмов, расположенная на тихой реке. Там надо выращивать виноград, зерно и толстощеких детишек. Это тихое владение было очень далеко от границ, придворных интриг и всего, что до того было жизнью Чивэла. Его растительная жизнь была мягким и вежливым изгнанием для человека, который должен был стать королем. Бархатная удавка для воина и блестящего дипломата. Итак, я прибыл в Баккип – одинокий ребенок, незаконный сын человека, которого никогда не знал. Скоро принц Верити стал законным наследником, и принц Регал передвинулся на ступеньку ближе к заветному трону. Если бы я только родился, был обнаружен и сразу сгинул без следа, это все равно бы оставило в истории Шести Герцогств неизгладимый след. Я вырос без отца и матери при дворе, где меня считали причиной всех бед. И я действительно стал причиной всех бед.