Марк Энтони - Цитадель Огня

Тревис так и не смог привыкнуть к тому, что всякий раз при упоминании о Джеке у него сжималось сердце.

– Да, он был мудрым человеком. Помнишь, я тебе рассказывал, что он подарил мне очки.

– Да, которые раньше носил гангстер.

Дейдра улыбнулась и заиграла похоронную мелодию.

Тревис расхохотался. Он отлично помнил тот день, когда Джек подарил ему очки. Он разбирал одну из коробок, помогая Джеку привести в порядок чердак в «Обители Мага», и случайно на них наткнулся – пыльные, дужки вывернуты, стекла разбиты. Он показал их Джеку.

– Значит, вот где они прятались. Хорошо, что ты их нашел, Тревис. Мне кажется, они должны принадлежать тебе.

Тревиса тогда удивили его слова. Впрочем, Джек часто говорил необычные и даже загадочные вещи, и Тревис, пожав плечами, взял подарок.

Дейдра подняла голову и окинула его задумчивым взглядом.

– А знаешь, интересно, что ты решил смотреть на мир именно через эти очки.

– Думаешь? Мне иногда кажется, что быть плохим парнем очень даже весело. – Он изобразил кривую ухмылку и напустил на себя свирепый вид. – Эй, дамочка, это ограбление.

– Страшно, – заявила она, в зеленых глазах зажглись огоньки. – Но я серьезно, Тревис. Почему ты выбрал очки гангстера? Почему не шерифа или рейнджера?

Тревис поскреб рыжеватую щетину на подбородке.

– Понятия не имею. Наверное, дело в том, что я не герой.

– Правда?

– Правда. Даже в детстве я никогда не мечтал стать сказочным героем. Я никому не говорил, но мне ужасно хотелось, чтобы их всех сожрали чудовища. – Он изобразил кровожадную улыбку. – Вот тролль, прячущийся под мостом, – это я.

Дейдра наградила его пронзительным взглядом.

– Звучит так, будто заговорило твое второе «я».

– Второе «я»?

– Темная сторона твоей души, демон, злой дух – называй как хочешь. – Она взяла чашку с кофе и принялась греть руки. – Возможно, какая-то частичка тебя знает, что ты мог бы стать гангстером.

Тревис посмотрел на свои руки. Он не видел ее, зато прекрасно чувствовал – знак Джека, руну рун, пульсирующую под кожей ладони.

– Нет, я никогда не смог бы сделать то, что творили они.

– Осторожнее, Тревис. Душа человека – это огромный, бездонный океан. Каждый из нас способен совершать поступки, которые нам самим кажутся чудовищными. И это нормально. Но если ты вздумаешь отрицать реальность, темная сторона может взять верх, не спрашивая твоего согласия.

– Не понимаю.

– Хорошо, давай по-другому. Сто лет назад шериф не слишком отличался от гангстера. Каждый зарабатывал себе на жизнь при помощи револьвера. Разница в том, что один использовал пистолет, а другой становился рабом своего оружия.

Тревис удивленно уставился на Дейдру. Она не могла знать, что чувствует человек, который вдруг понимает, что наделен могуществом и может уничтожить другое живое существо.

– Извини, Тревис. Я не собиралась читать тебе лекцию. Кроме того, наше второе «я» не всегда несет в себе зло. Иногда чудовища могут стать героями. Возьми, например, «Красавицу и чудовище».

Он поднял голову и криво улыбнулся.

– Даже не пытайся испортить мне настроение.

Дейдра поднесла чашку к губам, но Тревис все равно заметил, что она улыбнулась. Он встал и заявил:

– Мне пора к моим посетителям.

– Твоим посетителям? – чуть склонив голову набок, спросила Дейдра.

– С тех пор, как пару лет назад умер Энди Коннелл.

– Ну, в таком случае помогу-ка я тебе немного подзаработать. – Дейдра взяла мандолину и пробежала пальцами по струнам. – Спасибо за гостеприимство, Тревис. Ты хорошее чудовище.

– Ну, на твоем месте я не стал бы заходить так далеко, – громко рассмеявшись, проворчал Тревис.

В ответ она одарила его загадочной улыбкой, которая стояла у него перед глазами, пока Тревис шел к стойке.

По-видимому, новость о том, что Дейдра Атакующий Ястреб снова появилась в «Шахтном стволе», разлетелась по всему городу со скоростью света, и к закату солнца в салун набились зрители, пришедшие из самых дальних уголков долины послушать ее музыку. Тревис наблюдал за Дейдрой из-за стойки бара, вспоминал другого барда, жившего очень далеко отсюда, и по его лицу блуждала грустная улыбка. Не проходило дня, чтобы он не подумал о Фолкене, Мелии, Грейс и всех тех, с кем познакомился на Зее.

Впрочем, это не совсем так, верно? Потому что в последнее время случались дни, когда, погрузившись в заботы о салуне, Тревис вовсе не вспоминал о Зее. А вдруг когда-нибудь он совсем о ней забудет? Или убедит себя в том, что случившееся плод больного воображения, результат психической травмы, полученной в результате гибели лучшего друга, – убедительная и вполне реалистичная выдумка человека, который два месяца где-то скитался, охваченный горем, и пытался найти смысл там, где его никогда не было?