Резник Юлия - Не ты

— Неужели вспомнили обо мне? Ну, надо же…

— Эй, Мур… Поехали домой, подруга, — вмешалась в разговор симпатичная блондинка, с которой он, наверное, и разговаривал по телефону.

— А не хочу! Рано еще… И вообще! Давай оторвемся…

Маша опустила веки и медленно-медленно повела плечами. Переступила ногами, резко взмахнула рукой и сделала какое-то невообразимое па. Дима подошел ближе:

— Поехали! — снова протянул руку Самохин.

— Куда? — подозрительно осведомилась Маша, сощурив глаза с непривычно расширенными зрачками. Сейчас они казались бездонными провалами на ее бледном лице.

— Веселиться, — соврал Дима. А Маша улыбнулась глупо, повернулась к подруге, — ну, видишь?! Что я тебе говорю? Веселиться! Пойдем! — приказала она и уверенно зашагала по дорожке.

— Нам в другую сторону, — вздохнул Самохин, удерживая ее за запястье.

— Нам в другую сторону, — повторила за ним девушка и рассмеялась, как будто только что выдала лучшую шутку в мире, — Лизетта! Пойдем…

Машу усадили на заднее сидение, рядом с Самохиным уселась обеспокоенная Лиза.

— Много она выпила? — спросил Дима, стреляя глазами в зеркало заднего вида.

— Да нет… Мы с Машкой по три коктейля оприходовали. Легких совсем. Говорю же… Не в этом дело. По-любому, этот придурок Лут ей какой-то х*йни подсыпал, утырок конченый! Попадется он мне!

— Что за Лут?

— Друг одного нашего знакомого… А вот и он объявился! — зло бросила Лиза, глядя на мигающий входящим вызовом телефон. — Алло, — бросила в трубку, — ну, ты и гонд*н, Сева! Ах, с чего насыпаю? А ты не в курсе, значит?! Тогда у своего дружка спроси, какой х*йни он Муре подсыпал… И перестань уже корчить из себя невинную овечку, м*дак! Это она добренькая, можно на жалость надавить! А со мной этот номер не прокатит. Понял?! Где она? Ну, надо же! Озаботился! Не твоего ума это дело! Но я тебе скажу! За ней ее мужик приехал! — добавила зло, отбрасывая телефонную трубку. — Это, кстати, Машкин телефон… — добавила, нахмурившись.

Дмитрий молча наблюдал за метаниями Лизетты. С каким-то уважением даже. Было видно, что она за подругу кого хочешь, порвет. Вон… сразу просекла, что Самохин «ее мужик»! Или Машка той о нем рассказывала? Наверное. У девчонок заведено трепаться на эти темы, что с них возьмешь? А вот парень, которого Лизка отбрила, почему-то Диму конкретно взбесил. Куда только смотрел, ушлепок?!

— Тебя куда подвезти?

— На Майскую… Но я могу и пешком…

— Да, брось, — отмахнулся Самохин.

С Машей наедине остались только через полчаса. Похоже, она уже поняла, что он не собирается ее везти ни на какое веселье. Ее взгляд изменился. Что-то другое, потустороннее, поселилось в нем.

— Ну? — немного вызывающе спросила она, сдувая челку с влажного лба. — И куда ты меня везешь?

— К себе. Не нужно, чтобы дед тебя видел такой.

— Какой? Веселой? А что, мне, по-твоему, нужно было? Сдохнуть от тоски? Или бегать за тобой собачонкой, в ожидании ласки?

Самохин удивленно оглянулся. Похоже… похоже, что он конкретно налажал. Не учел, что под красивой, искусно вылепленной маской, легкой и практически незаметной для окружающих, скрывается очень сложная девочка. Покрытая трещинами, ранками и комплексами, разрушенная раковой опухолью нелюбви, но сумевшая как-то выстоять… Сильная девочка с хрупкой душой. И ведь знал же, что с ней будет непросто. Так почему сразу не додумался, почему сразу не понял, что для нее его отсутствие без объяснений — станет горькой пилюлей? Что она этого не поймет, не примет, не сможет найти оправданий? Не потому ли, что сам жил совсем по-другому? Не потому ли, что за сорок лет не было в его жизни человека, которому было бы не все равно? Ни перед кем ведь раньше не отчитывался, и даже успел забыть, что в нормальных… парах, да, наверное, пока так… в нормальных парах все совсем по-другому. Привык к какой-то извращенной современным миром — миром денег, реальности… В которой до тебя никому нет дела, а ей… Ей было. И та боль, которую он увидел на донышке ее зеленых глаз, была явным тому доказательством. Стало… страшно. Страшно, что не сможет соответствовать. Что по своей чёрствости упустит что-то важное в который раз, и причинит ненароком боль.

— Не хотел, Маш… Заработался. Устал. Почти умер. Простишь?

— Прощу…

На ходу Маша перелезла на переднее сидение. Он немного сбавил скорость, понимая, что ничто ее в таком состоянии не остановит. Дождался, пока она не плюхнется в кресло возле него, и только после утопил педаль в пол. Хотелось ее дома увидеть. В знакомой, привычной обстановке, в которую Маша так классно вписывалась. Хотелось уже прилечь и немного расслабиться, сбросить груз чертовых дедлайнов и вспомнить о себе. Самохин понимал, что в таком состоянии между ними быть ничего не может, но… Просто прилечь. Просто прикрыть глаза, и полностью расслабиться, зная, что Маша рядом. Почему он не сделал этого раньше?